– Помни, дитя моё: все войны, все страшные преступления и злодеяния в истории происходили, когда кто-то принимался насаждать свою личную справедливость с оружием в руках, – негромко добавил старый маг. – Запомни это навсегда, малышка.
– Если не защищать свою личную справедливость, её растопчут, – коротко ответила Тиамат. – Потому что все и каждый считают только свою, только собственную справедливость – единственно верной. Она царапнула пол когтями.
– Но даже в том случае, когда мы признаём за другими право на иную, отличную от нашей справедливость – даже тогда мы будем защищать только свои идеалы, только свою систему ценностей. Потому что она наша. Справедливая. Доминик медленно кивнул.
– Ты знаешь больше, чем я думал.
– Знание? – губы драконочки чуть искривились в жуткой, совершенно не детской усмешке. – Я ничего не знаю, Доминик. Я только чувствую. Поднявшись на ноги, Тиамат отвернулась. Сложенные крылья за её спиной слегка подрагивали.
– Уже много лет я всей душой чувствую, что в нашем мире что-то не так, – с горечью сказала драконочка. – Это заколдованный круг. Защищая свои идеалы, мы прекрасно знаем, что враги делают то же самое – и это знание ничего не меняет! Она резко повернулась.
– Мой род был уничтожен лишь за то, что имел крылья. Я отлично понимаю, что местью ничего не добъюсь и лишь умножу количество горя на этой земле. И всё равно я жажду мести! Доминик, пожалуйста, объясни – почему?! Старый маг очень долго молчал.
– Потому что нас творит не только разум, Тия – ответил он наконец. – В любом живом существе есть также и сердце. И когда сердце обливается кровью, дитя моё, разум немногое способен изменить.
Драконочка несколько секунд молча смотрела в глаза старика. Внезапно, резко шагнув вперёд, она опустилась на колено и мгновенным жестом коснулась руки волшебника.
– Спасибо, – сказала она просто. – Спасибо, учитель. Доминик молча опустил голову.
После памятного разговора у очага прошло несколько дней. Защитный панцирь Тиамат понемногу трескался, теперь она проводила почти всё время в общем зале, жадно глотая книгу за книгой. Драконочку особенно интересовали география и история, впрочем это было легко объяснимо.
Глядя на крылатую, Доминик всё чаще размышлял о её будущем. Через неделю решение было принято; старый маг впервые за много лет воспользовался своей магией чтобы отправить письмо. Потянулись монотонные, тихие дни ожидания.
Наконец, однажды вечером, в середине февраля, в ворота монастыря громко постучали. Драконочка поспешно спряталась за домом, открывать бросился тринадцатилетний Уильям. Доминик, в последнее время совсем сдавший, остался сидеть в кресле; он уже почти не мог ходить.
Когда ворота открылись, на монастырский двор с шумом и топотом въехала большая крытая повозка, запряжённая двумя серыми лошадьми. Вместо колёс на осях были укреплены крестообразные держатели для полозьев, а сами колёса подвешены к бортам; такие универсальные сани-фургоны обычно строили гномы, и стоили они больших денег. Сани сопровождал всадник.
– Привет честному люду! – пробасил он, едва оказавшись во дворе. Это был настоящий великан с длинными седыми волосами и широким, открытым лицом, голубоглазый, светлокожий. Одет он был в пушистую белую телогрейку, поверх неё – в кожаную безрукавку, носил толстые меховые штаны и невысокие сапоги с большими отворотами; конь, вполне под стать хозяину, выглядел способным проломить ударом копыт крепостную стену. Грудь коня грела меховая муфта.
Пока обитатели монастыря, раскрыв рты, разглядывали неизвестного богатыря, из саней выпрыгнул второй гость. Он оказался полной противоположностью первому; сухощавый, невысокий, с курчавыми чёрными волосами и горбатым носом, он носил хорошую и даже на вид очень дорогую шубу, ноги скрывались в тёплых чёрных сапогах до колен. Выглядел второй гость несколько моложе своего спутника.
– Борг? – Доминик, с трудом поднявшись, доковылял до перил и сейчас стоял на крыльце, близоруко щурясь. – Наконец… Какими судьбами? Седой великан покинул седло и весело подмигнул старику.
– Путники мы, – пояснил он весело. – Едем на юг, глядим – монастырь… Давай, думаю, заглянем, проверим гостеприимство местных жителей! Хохотнув, он приложил руку к сердцу и отвесил Доминику земной поклон.
– Здравствуй вечно, учитель! Пусти переночевать своего самого непутёвого ученика. Старый маг невольно улыбнулся.
– Мы всегда рады гостям, – опираясь на руку Александра, он спустился во двор. – Борг, тебя не узнать… Богатырь добродушно усмехнулся.
– Ты тоже изменился, учитель. – Он бережно поднял старика, словно ребёнка, и отнёс обратно на крыльцо. Уселся рядом. – Зато теперь ты стал совсем похож на волшебника! Они с Домиником рассмеялись.
– Я давно превысил отмеренные мне сроки… – старый маг кивнул на второго гостя, распрягавшего коней. – Кто это с тобой? Борг весело подкрутил усы. Усы у него были замечательные, густые, совершенно белые.
– Знакомся, учитель – мой лучший друг и побратим, Као Шоган! – великан подмигнул старику. – Будущий зять.
– О, даже так? – Доминик рассмеялся. – Рад видеть его среди нас. Но пройдём же в дом, к огню! Выпьем чаю! О конях позаботятся мои ребята. Борг потянулся, да так, что телогрейка едва не лопнула.
– Као! – громыхнул он. – Пошли пить чай!
Второй всадник передал поводья Уильяму и, легко ступая, поднялся на крыльцо. Вблизи его лицо поражало жёсткостью и резкостью черт; создавалось впечатление, словно ожила скульптура, созданная из кремня неизвестным мастером. Курчавые волосы напоминали проволоку.
– Борг много рассказывал о вас, почтенный Доминик, – учтиво произнёс Као. Голос у него оказался отрывистым, надломанным. С каменного лица на старика внимательно глядели живые, подвижные карие глаза. – Говорить с вами – большая честь.
– Будет, будет… – старый маг явно был доволен. – Поспешим в зал, там можно беседовать без помех…
Гости вошли в дом следом за Домиником. Никто не заметил, с каким выражением смотрела на них юная изумрудная драконочка, прятавшаяся за поленницей.
– …вот, в общем и всё… – седой великан отпил вино из кубка и провёл рукой по усам, стряхивая капли. – Умерла моя Варвара, не сдюжила той зимы проклятой. Погоревали мы, погоревали, да что ж теперь делать… Жить-то надо. Так и живём с тех пор – я, Метель да Као. Он, конечно, постарше моей дочурки будет, да уж кому как не мне знать, что лучшей пары и во сне не приснится! Као мне дважды жизнь спасал. Спутник Борга тактично улыбнулся.
– Мой друг, как обычно, преувеличивает…
– Да ну тебя! – отмахнулся Борг. Повернувшись к Доминику, великан подмигнул: – Помнишь, ты учил, что добрый воин никогда не станет хвастать делами без нужды? Као, хоть и не слыхал твоих поучений, да воин подобрее меня будет – а рассказы о подвигах словно клещами тянуть нужно! Вот скажи, друг – я неправ?
Улыбающийся Шоган промолчал. Ученики, сидевшие вокруг гостей, смотрели на него с откровенной завистью.
– Так ты стал воином, Борг? – помолчав, спросил Доминик.
– Наёмником, – кивнул богатырь. – Я знаю, учитель, ты всегда был против этого, да выбора нам оставили немного. Особенно Као… Борг вздохнул.
– Слыхал, небось, о чернокнижнике Тириохе из Арнора? Доминик вздрогнул.
– Да, что-то слышал, – ответил он после секундного замешательства.
– Лет десять назад я попал в подземелья его замка, – мрачно сказал Борг.
– Понятия не имею, за что – я просто охотился за фазанами, как вдруг на меня навалились, скрутили и бросили в темницу. Ох и накричался я там…
– Тириох, наверно, хотел использовать тело Борга, – вставил Шоган. – Чернокнижники то и дело похищают крестьян для опытов и жертвоприношений своему чёрному богу, Йаксу. Великан энергично кивнул.