– Ничего подобного! – Джайлз возмущенно попытался выпутаться из одеяла и встать, но доктор крепким нажатием на плечо вернул его на место.
– Нет уж, раз говорить не захотел, теперь сиди и слушай, – непривычно резко велел мужчина. И, убедившись, что споров не последует, продолжил. – Я понимаю, что ты не готов вращаться в той среде, к которой привык я. Этому тоже нужно учиться. Я могу тебе простить ошибки в обществе, могу простить неловкие ситуации, которые ты невольно создаешь. Но не смей подвергать себя опасности из-за детских истерик. И не смей думать, что ты мне мешаешь. Ты согласился остаться под моей крышей и ты останешься — столько, сколько будет нужно. Не позволяй никому внушить тебе мысль, что ты тут чужой.
Джайлз открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
Слова застряли в горле, потому что минуту назад хотелось сыпать претензиями, а теперь сказать было совершенно нечему.
Определенно не это он планировал услышать от рассерженного наставника после подобной выходки.
– Я…
Видя, что способность к связному выражению мыслей воспитанник временно утратил, мистер Дарнелл заставил себя чуть устало улыбнуться. Рука его едва заметно погладила юношу по плечу.
– Я знаю, что для тебя это не слишком привычная ситуация. Но запомни, пожалуйста, что я тебе сказал. И научись включать голову чуть раньше, чем ввязаться в очередную глупость.
* * *
Старания доктора не прошли напрасно — с утра ни малейших последствий переохлаждения Джайлз не ощутил. За вчерашнее было стыдно – из-за нервного напряжения и выпитого алкоголя он, кажется, сильно расклеился. По крайней мере спазм, перехвативший горло от внезапного волнения, прошел еще не скоро, так что мистеру Дарнеллу в конце-концов пришлось отказаться от продолжения “допроса”.
К великому сожалению Джайлза, безнаказанным проступок все же не остался, остаток вечера он провел, выводя на бумаге осточертевшие еще в прошлый раз строчки. Благо в этот раз к ним не прилагался арест, что несколько скрашивало ситуацию, хоть и не мешало чувствовать себя как-то совсем глупо.
Никаких распоряжений по поводу подъема не поступало, потому, не спеша разогнав дрему, юноша спустился в столовую.
Неприятный сюрприз в виде привычно сощурившегося Криса уже поджидал его, а вот доктора Дарнелла не было.
— Его вызвали ночью, — ответил на немой вопрос Крис, не удосужившись поздороваться. — Обещал к завтраку вернуться.
— А ты тут что делаешь? — Джайлз плюхнулся на стул, со скрипом придвинул тарелку, намеренно позабыв о манерах. — Мне казалось, ты давно уже здесь не живешь.
— Тебя это не касается, — вечно ровный голос на миг стал жестче и Джайлз не без злорадства понял, что, кажется, невольно задел больную тему. — Меня больше интересует, что тут делаешь ты?
Ага, змее наступили на хвост и она стала кусаться.
— Я учусь, — миролюбиво сообщил Джайлз. И почувствовал, что звереет. Доктор изо всех сил старался научить его контролировать эмоции и направлять их в более или менее невинное русло, но мраморная физиономия капитана по-прежнему действовала, словно алая тряпка на быка. Впрочем, сам вопрос чувств не задел. Потому что в голове засверкало буквально вбитое накануне: «Не позволяй никому внушить тебе мысль, что ты тут чужой». — Чтобы продолжить дело мистера Дарнелла. Из тебя, судя по всему, толку на вышло. Или он даже не пытался тебя учить?
Крис встал. Быстро, но плавно, ухитрившись не задеть стол и не скрипнуть стулом. А затем, неуловимым движением замахнувшись, влепил Джайлзу пощечину.
— Не смей так со мной разговаривать, щенок, — зрачки змеиных глаз сузились и юноше вдруг стало действительно страшно. Потому что там, где такие как Руперт оскорбляли, такие как Крис — убивали. — Ты не заслужил право кого-либо оценивать. Ты тут лишь потому, что доктор, видимо, с годами сделался сентиментальным и захотел поиграть в доброго папеньку. Он скоро поймет, что ты — бесполезный мусор из трущоб и вышвырнет туда, где тебе самое место.
С губ Джайлза сорвалось нечто, отдаленно напоминающее рык. Злость пересилила инстинкт самосохранения, и, незаметно нащупав рукой чашку с кофе, он с силой выплеснул обжигающий напиток в ненавистное лицо. А затем об него же расколол тонкий фарфор.