Как бы ни хотелось поговорить, для начала юноша спешно и по возможности аккуратно прикончил завтрак. Дала о себе знать привычка поглощать все и в любой момент, потому что в следующий уже может ничего не оказаться. Лишь когда с пищей было покончено, он поднял наконец взгляд на неспешно орудующего столовыми приборами хозяина.
— Вы скажете мне, зачем я тут? — продрогшие пальцы плотно обхватили маленькую чашечку, источающую аромат кофе. То ли в поисках тепла, то ли просто потому, что хотелось что-то сжать.
Дарнелл вздохнул с видом человека, которому сообщили о визите любимой тещи. Ответить не успел — из приоткрывшейся двери показалась слегка взлохмаченная голова служанки:
— Мистер Дарнелл, ваш племянник вернулся.
— Попроси его подождать меня в кабинете и приготовь еще кофе, — мужчина залпом осушил чашку, и, когда дверь затворилась, вновь повернулся к Джайлзу. — Чем ты занимался до того, как начал бегать по улицам с факелами? У тебя есть работа?
Джайлз честно обещал себе не дерзить и быть вежливым, однако столь пренебрежительное упоминание о мятеже мгновенно пустило псу под хвост весь самоконтроль.
— Хм, дайте подумать… — резко отодвинувшись от стола и выпустив чашку, так, что недопитый кофе выплеснулся на белую скатерть, юноша поднялся на ноги. — А, точно, с голоду подыхать собирался. А работа? Работа была, в лавке кожевника. Отличная работа, добрый хозяин, не жизнь, а сказка. Только — ой. Он разорился. Налоги платить надо, а денег на его товар у людей нет. Вот и пустовала лавка.
— Сядь, пожалуйста, на место, — слегка нахмурился врач. — И не повышай голос за столом. Я не хотел задеть твои чувства.
— Да, правда, чего это я! — Джайлз назло заговорил еще громче, с хлопком опуская ладони на стол и подаваясь вперед. Рука попала на край блюдца, оно обернуло чашку, оставив на и без того измаранной скатерти длинное бурое пятно. Беспокоило это не слишком. — Наверняка мой хозяин сам был виноват, надо было брать заказы у церковников, у них-то всегда есть деньги, да и постоянно нужны новые ремни, чтобы собирать в кучу разожравшиеся туши.
Глубоко вздохнув и прикрыв на миг глаза, Дарнелл встал.
— Очевидно, разговора у нас с тобой не получится. Поговорим, когда ты успокоишься. А сейчас возьми скатерть, которую испортил, и постирай ее. Спросишь у слуг, как это правильно сделать.
— Будете делать вид, что не можете купить себе новую скатерть? — скривился юноша.
— Я не считаю нужным это делать, — поправил мужчина, слегка сузив глаза. — Так же, как не считаю нужным нагружать лишней стиркой слуг из-за того, что ты не умеешь держать себя в руках. И сделай себе одолжение — молчи. Если я услышу от тебя хоть слово сейчас, стиркой ты не отделаешься.
Не нарываться. Молчать. Что может быть проще? Ведь план был именно таким.
— Знаете что? Пусть ваши скатерти стирают ваши слуги. Им за это по крайней мере платят, немногим сейчас выпадает такое счастье!
— Я предупреждал, — лицо Дарнелла не изменилось, лишь глаза сощурились еще больше. А в следующее мгновение пальцы безжалостно сцапали за загривок не успевшего отскочить Джайлза. — Вырываться не советую, сомневаюсь, что твой бок окончательно зажил, так что не стоит его тревожить. Если ты не хочешь вести диалог как взрослый цивилизованный человек и понимаешь только окрики и грубую силу – это твой выбор.
Джайлзу очень хотелось огрызнуться, но от неожиданности и удивления у него буквально пропал дар речи. Оставалось только безмолвно открывать и закрывать рот, пока мужчина, не торопясь, подвел его к пустой части стола. И, неожиданно надавив, вжал щекой в чуть шершавую скатерть.
Предпринятые сразу же после этого попытки вскочить были пресечены твердой рукой, несильно, но крепко надавившей между лопаток.
— Бить будете? — злой смешок прозвучал малость приглушенно. — Хороший аргумент в споре.
— Спор — это когда люди высказывают свою точку зрения и слушают собеседника, — не обращая внимания на не слишком активное сопротивление, Дарнелл расстегнул на юноше ремень и резким движением выдернул его из шлевок. — А когда спесивый мальчишка переворачивает посуду и кричит — это истерика, причем совершенно детская. И я тебя не бить собрался, били тебя и без моего участия. Но могу выпороть, если продолжишь огрызаться.
Осознав, что положение позволит мужчине в любую минуту исполнить угрозу, Джайлз замер. Разгон в три секунды от тихого миролюбивого голоса до занесенного ремня шокировал, но шок пошел на пользу. Злость схлынула так же быстро, как накрыла, ее место занял жгучий стыд и обида, прежде всего на самого себя. Собирался же молчать, а устроил и правда что истерику.