Вот как она ответила.
— Ты, Лена, была тут на последнем спектакле?
— Вся молодежь ходила.
— Конечно, и Ванька с тобой?
Она исподлобья взглянула на меня и отвернулась.
«Нет, каков дурак! Не буду напоминать. Выходит, ревную?»
— Что же ты видела на спектакле?
Ответила она нескоро и приглушенно:
— Как один работник закопал своего пригульного ребенка живым в погребе.
— Понравилось?
— Нет! — отрезала Лена. — Его бы самого закопать.
За сценой в беспорядке валялись разные рамы, холщовые двери. У стены, оклеенные бумагой, стояли столбы, кое-какая мебель, посуда и еще что-то. На гвоздях висела худая одежда. А вот вдоль стены стоит задник. На нем нарисован лес, влево уходят очертания деревенских изб, а правее, над лесом, виднеются купола церквей. Там, в глуши лесов, находится монастырь.
Декорация мне знакома. В пьесе «Савва» я играл сумасшедшего старика в веригах — Ирода.
— Кто же все это рисовал? — обратился я к Василисе.
— Сам, все сам, — вздохнула сторожиха. — Ребятишки краски разводили, а я клейстер варила.
Я попросил Василису помочь мне сдвинуть задник декорации в сторону.
Нелегко было его сдвинуть. Прогал завален разной рухлядью. Взялась помогать и Лена. Руки у нас были как в перчатках. Обнаружилось, что в стене, которую загораживал задник, есть дверь. Я ударил в нее ногой. Сверху посыпались труха, пыль, щепки и прочий мусор. Вновь ударил, дверь не поддавалась. Осмотрел. Никаких замочных скважин нет. Что такое? Закрыта изнутри? Но как, чем?
— Василиса, — обратился я к сторожихе, — найдется в доме отвертка и ключ?
— Все ключи тут, — погремела она связкой.
— Нужен ключ от плуга или от винтового замка.
— Поищу.
Она ушла. Мы с Леной остались вдвоем. Посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Ты что? — спросил я Лену.
— А ты что?
— Погляди-ка на себя.
Она осмотрелась. Пыль густым слоем пристала к мокрому платью и кофте. Мой френч и брюки тоже были в пыли.
— Отмоется, — сказала она.
— А лицо? Ведь ты стала чернобровой… Поглядись, — указал я на продолговатое зеркало, перед которым, вероятно, гримировались артисты.
Смахнув с зеркала пыль, мы погляделись. Ох, как хороши! Впору выйти на сцену да играть.
— Поди-ка, чернобровая, умойся, — сказал я, — а то такую… разлюблю.
— И ты со мной, — не уступила она, — я тоже разлюблю.
— Да ты и не любила.
— Зато ты уж чересчур любил.
Мы, кажется, решили поругаться, но в это время вошла Василиса. Она принесла небольшой ящик с разными инструментами.
В ящике я нашел гаечный ключ. Им отвинтил гайку, торчавшую в пазу между бревнами. Ударяя по концам то одного винта, то другого, я загнал их внутрь, и скоро они там упали. Передохнув, толкнул дверь. Она со скрипом открылась. Я очутился в помещении размером чуть побольше тех деревенских чуланов, какие обычно строят в сенях.
Свет еле проникал сквозь пыльное окно, в помещении было почти темно.
За мной спустилась Лена, затем Василиса. Первым делом Василиса, по обыкновению, охнула:
— Ох-ох, батюшки! Да что тут?
— Протри окно, посмотрим.
Она сходила за тряпкой, догадалась захватить веник и ведро с водой. Пока Василиса и Лена промывали стекла в окне, с которых ползла грязь, я начал осматриваться.
На улице заканчивался дождь. Редкие капли били в полузеленые, как бы заплесневелые стекла. Гром далеко где-то гудел порывами, а солнце нет-нет да и выглянет из разорванных туч.
Пыль. И здесь пыль! Откуда она только берется? Особенно много ее на небольшом верстаке, на котором лежали полуостроганные доски и планки.
Лена подошла к одной раме, покрытой пыльным холстом, и осторожно сняла холст. На всех нас строго взглянул Лев Толстой, сидящий в кресле.
— Здравствуйте, Лев Николаевич! — воскликнул я. — Вот мы и пришли. Знакомьтесь, это… — Словом, я познакомил Толстого с Василисой и Леной.
«Возьму в город, — подумал я. — В библиотеку».
Лена хотела открыть вторую раму, но Василиса остановила ее:
— Подожди пачкаться. Сейчас протру окно, сама буду открывать.
Покончив с окном, Василиса взялась снимать пыльные покрывала с портретов. В рамках были портреты не только писателей, ученых, но еще каких-то генералов, важных барынь в старинных одеяниях и в неимоверно громоздких шляпах. А иные были в таком виде, что Василиса плевалась, а Лена отворачивалась.
— Да тут просто музей! — сказал я, когда в углу нашел еще целую стопу золоченых рам со всяческими картинами.
«Сюда надо пригласить Гаврилова или заведующего музеем Храмова. Они лучше разберутся».