Вот ведь штука — жизнь. Кто бы мог подумать, что Северус Снейп окажется не холодным, безжалостным тираном, а таким… таким…человеком. Человеком, принёсшим в жертву всю свою жизнь ради искупления одной ошибки. Если бы я знал раньше… Хотя, что бы это изменило, кого я обманываю.
— Гарри! О чём мысли? Ты весь день сегодня где-то далеко, — Девушка отложила очередной старинный документ и повернулась ко мне.
— Да так, задумался просто. Обо всех. О Снейпе.
— Жаль его. Но мы же не знали, Гарри. И не должны были. Это мог бы быть полный крах.
— Знаю.
Разговор прервал Кричер, медленно шаркающий по полу в нашем направлении.
— Прилетела сова из Министерства, хозяин.
Я взял из протянутой костлявой руки конверт с штампом «СЕКРЕТНО», который тут же выпорхнул, раскрылся и заговорил:
Дорогой мистер Поттер!
В связи с последними событиями, а именно с падением Сами-Знаете-Кого, Министерство
активно занимается поиском и арестом всех его сторонников. Нами были задержаны уже
несколько десятков человек, некоторые из них Вам знакомы. Поскольку Закон требует,
чтобы все эти личности перед отправкой в Азкабан, где им и самое место, были подвергнуты
суду присяжных, мы призываем Вас в качестве свидетеля на некоторые из этих слушаний.
Список обвиняемых, на чьих слушаниях Вы должны присутствовать, представлен
на странице номер два.
Прошу Вас в как можно кратчайшие сроки уведомить Министерство о времени своего
прибытия, чтобы мы назначили время первого заседания.
С уважением и пожеланиями всего наилучшего,
Дорис Чандлер.
Письмо закончило свою речь и, тихонько качаясь из стороны в сторону, опустилось на пол.
— Я же говорила, что они не оставят тебя в покое. Ты теперь важная персона, раз время слушаний подстраивают под тебя, а не наоборот. Что там за список? Открой.
Подняв конверт, я развернул бумаги в поисках нужного листка.
Мда, список не маленький… Пунктов пятнадцать, не меньше. Основные приближённые Волдеморта: Крэб, Гойл, Пэттигрю, все Малфои…
— Драко? Они собираются судить Драко наравне с остальными Пожирателями? — удивилась Гермиона. — Да, похоже они там растеряли остатки разума от страха и радости. Не то, чтобы я защищала Малфоя, просто это не совсем справедливо.
— Что есть, то есть. Со справедливостью в Министерстве давно туго.
Я вздохнул и положил письмо на стол. Кричер незаметно исчез из комнаты: похоже его вообще мало волновала ситуация снаружи его обожаемого дома. А может, он просто был расстроен падением Волдеморта. Сложно сказать.
— Ты чего?
— Не хочется снова видеть все эти рожи.
— Понимаю. Но, Гарри… Они ведь не отстанут.
Гермиона подошла ближе и взяла меня за руку.
— Знаю. Знаю, что не отстанут. Кажется, поездка в Хогвартс откладывается на неопределённый срок… — Гермиона участливо кивнула. — Кричер!
Через несколько секунд в комнате появился эльф.
— Кричер, будь добр, принеси бумагу, перо и чернильницу.
Завтра мы отправимся на похороны, а послезавтра — в треклятое Министерство. Чем раньше я расправлюсь со всем этим кошмаром, тем лучше.
========== Три ==========
И как люди живут здесь годами?
С момента ареста прошло только несколько часов, не больше. За неимением альтернативы, я лежал на холодном сыром полу и пересчитывал трещины в потолке. Правда, с большим трудом: света было очень мало, а впивающиеся в спину и голову мелкие камни и неровности сильно отвлекали. Я сбивался, приходилось начинать сначала. Это нервировало. Бы. Если б на это остались силы.
Тяжелая железная цепь тянулась от металлического кольца на правой ноге к стене и ограничивала радиус возможных передвижений приблизительно до одного метра. Вокруг была абсолютная тишина — такая, что уши плющило и сворачивало в трубочки — и полумрак: освещалась камера точно так же, как и первое помещение с гоблином, только гораздо тусклее. Всё как нарочно сделано так, чтобы угнетать сознание и сводить с ума, будто одних дементоров мало.
О том, чтобы провести здесь остаток своей жизни, думать совершенно не хотелось. Зато хотелось есть. Желудок уже давно настойчиво урчал, требуя внимания к себе, но я игнорировал его, сосредотачиваясь на мириадах мелких трещин сверху, снова и снова повторяя свой бессмысленный ритуал. Глаза начинали слипаться, но боль от лежания на голых камнях не давала заснуть. К тому же я промёрз до самых костей, и тело давно сотрясала мелкая дрожь. Очевидно, я провёл здесь больше времени, чем думал, но определить точно возможности не было.
Интересно, здесь вообще кормят заключённых? Или нас, то есть — их, просто бросают сюда гнить (в наипрямейшем смыле слова), как крыс или как ненужный хлам? Спокойно, Драко, надежда умирает последней. Как же повезло этому чёртовому Волдеморту, что он просто сдох, а не отправлен сюда. Откуда только он взялся на мою голову! Как было бы хорошо, если бы эта тварь вообще никогда не рождалась на свет. Или умерла в младенчестве, не успев принести никому вреда. Особенно мне. Я ведь даже ничего не сделал… Да, принял метку, да, согласился грохнуть старика Дамблдора, но ведь у меня не было выбора. Да и убить я никого так не смог, так, попытал пару-тройку человек Круциатусом, и то под страхом смерти. Слабак.
А время всё текло и текло. Правда настолько медленно, что я буквально мог чувствовать, как слегка пульсирующий густой вязкий поток распухших мгновений обволакивал каждую мышцу, каждую косточку, каждую клеточку организма. Поскольку никаких естественных ориентиров не было, я решил создать их искусственно: возил правой ногой из стороны в сторону, чтобы лязгала цепь. Услышав этот звук, пусть даже и такой жуткий, в первый раз, я испытал громадное облегчение. Пространство вокруг вдруг обрело объём. Даже спать расхотелось.
Но вскоре нога устала. Нужно срочно сменить положение, иначе кости деформируются под изящную форму этих валунов подо мной. А заодно и сменить источник звуков, потому что то размеренное шуршащее звяканье, которое издавала цепь, погружало сознание во что-то очень липкое, неприятное, тянущееся.
Я сел, облокотившись на стену справа и подогнув слегка ногу, чтобы оковы не впивались в кожу. Надо сказать, после многочасового лежания, такая перемена стала глотком воздуха. Сидеть оказалось гораздо удобнее, да и дурман, пробиравшийся в голову, отступил. Правда, ненадолго.
Тишина опять окутала своим глухим одеялом. Стало вдруг жутко. Чтобы развеять это мерзкое чувство, костлявой ледяной рукой вцепившееся в сознание, на общем консилиуме временных жильцов этой камеры, то есть, — мной, было решено использовать более легкодоступный способ — голос. Сначала вслух считал уже до боли знакомые трещины. Сбился на триста сорок восьмой или девятой… Не важно. Важно то, что это увлекательное занятие уже не давало того эффекта, что прежде, и в голову просачивались всякие вредные мысли о будущем. Чтобы заглушить их, попытался вспомнить старую детскую песенку, которую когда-то давно пела мама. Не вышло — холод мешал сосредоточиться, путал мысли, и я быстро сдался. Тоскливое пульсирующее маятником присутствие дементоров где-то на фоне шансов не прибавляло.
Чувство голода притупилось (видимо желудок тоже устал бороться), но спать хотелось жутко. Глаза закрылись, а открыть их снова сил уже не хватило, поэтому вдобавок к непроницаемой противоестественной тишине опустился мрак. Сознание, наконец, поддалось и выключилось.