— Все кончено, — дрожащим голосом выговорил Львиносвет.
— Но я не понимаю! — пролепетал Воробей. — Она убила Уголька, чтобы сохранить тайну. А потом сама открыла эту тайну перед всеми котами на Совете! Зачем?
— Это не одно и тоже, — вздохнул Львиносвет и прижался к брату, так что Воробей почувствовал его горе, страх и печаль. — Остролистая не смогла смириться с тем, что она дочь целительницы. Не смогла признать себя полукровкой. Ты же знаешь, для нее не было ничего важнее Воинского закона, а наше рождение порвало этот закон в клочья.
— Но мы должны что-то сделать! — жалобно воскликнул Воробей. — Что мы скажем племени?
Львиносвет тяжело вздохнул.
— Мы не можем рассказать им о том, что Остролистая убила Уголька. Нельзя, чтобы ее запомнили только за это.
Воробей кивнул. Они сохранят эту тайну — ради Остролистой.
— Скажем, что она бросилась в туннель за белкой, и ее засыпало. Тогда все запомнят, что наша сестра была храброй охотницей и всегда заботилась о своем племени. Зачем им знать правду о том, что она пыталась сбежать от них?
Братья медленно пустились в обратный путь. Свежий ветерок шевелил шерсть Воробья, и он с наслаждением вдохнул полную грудь сырой прохлады. Занимался новый день, но Воробью хотелось забраться в свою палатку, свернуться клубочком и забыться сном. Как может солнце вставать, как ни в чем ни бывало, после всего, что случилось?
Внезапно Воробей остановился, как вкопанный.
— Пророчество! — ахнул он.
Шедший рядом Львиносвет тоже встал.
— Как ты можешь думать об этом сейчас?
— Неужели ты не понимаешь? — выкрикнул Воробей, рванув когтями траву. — Что будет с пророчеством, если Остролистая погибла? Котов должно быть трое — а нас теперь только двое!
Вытянув усталые лапы, Воробей подставил морду первым лучам солнца. Всю ночь его соплеменники провели в торжественном молчании, оплакивая смерть Остролистой, но теперь потихоньку начали расходиться. Воробей услышал, как чуть поодаль Ежевика созывает рассветный патруль.
Целый день и долгая ночь прошли после Совета и гибели Остролистой в подземных туннелях. Накануне Огнезвезд собрал свое потрясенное племя под Каменным карнизом и объявил:
— Прошлой ночью Остролистая открыла тайну, которая потрясла всех нас. Но что сделано, то сделано. Пути назад уже нет, нам остается идти вперед.
— А как же остальные племена? — выкрикнул с места Дым. — Благодаря Остролистой они теперь знают обо всем!
— Думаю, Остролистой не следовало делать то, что она сделала, — сурово признал Огнезвезд. — Однако она заплатила страшную цену за свой поступок. Что же касается соседей, то Дым прав — они думают, будто мы сломлены открывшейся правдой. Так давайте же докажем им, что это не так! Грозовое племя пережило множество испытаний, оно сможет с честью выйти и из этого!
Поляна взорвалась одобрительными криками, и Воробей почувствовал, как ужас и отчаяние покидают его товарищей, уступая место надежде.
Он встал, как следует потянулся, и принялся вылизываться, изогнув шею, чтобы достать языком до спины. Вскоре внимание его привлек шум возле детской, и Воробей подошел поближе, чтобы выяснить, в чем там дело.
— Это котята Белолапы, — негромко промурлыкал Львиносвет. — Они сегодня впервые вышли из детской.
— У них уже и глазки открылись! — гордо воскликнула Белолапа, когда братья подошли к ней. — Они просто прелесть, правда? Честное слово, я просто не знаю котят, красивее моих!
Воробей услышал громкий писк и топот крошечных лапок, а потом все смолкло.
— Доброе утро, малыши, — прогудел Львиносвет. — Добро пожаловать в Грозовое племя!
— Ах, какие красавицы! — раздался ласковый голос Песчаной Бури. — Одна пушистая, как облачко, и серенькая, как мышка. А вторая просто прелесть — беленькая, крапчатая! Ты уже придумала им имена, Белолапа?
— Да! — ответил за подругу лопавшийся от гордости Березовик. — Серенькую мы назвали Голубкой, а крапчатую — Искоркой.
Тут в воздухе послышался новый запах, и к котам присоединился Огнезвезд.
— Вот уж радость, так радость! — весело воскликнул он. — Какие большие и здоровые котятки! Да мы и оглянуться не успеем, как они станут оруженосцами.
Внезапно Воробью показалось, будто его кто-то пихнул лапой в живот. Он обернулся к Львиносвету и прошептал: