Краем глаза он отметил, как небольшой отряд гугенотов довольно успешно отбивается от превосходящих их по численности, но явно уступающих в умении ополченцев Гиза с белыми повязками на рукавах. Гугеноты заметно теснили их, некоторые из нападавших уже были мертвы. Д'Англере вынул оружие и поспешил на помощь своим.
Его шпага со свистом распорола воздух и проткнула живот одного из гостей. Кинжалом он отбил клинок второго и слегка отступил, чтобы принять новый бой.
Радость освобождения пела у него в крови, долго он будет помнить эту святую ночь!
Благодаря вмешательству опытного воина, перевес опять сместился на сторону католиков. Тут подоспел еще один отряд ополченцев, и у врагов не осталось шансов.
Д'Англере стало скучно, и он двинулся дальше.
Проходя мимо трактира «Синий петух», он увидел, как несколько молодчиков из ополчения Гиза с белыми повязками на рукавах ломятся в двери. Это показалось ему странным недоразумением, и он решил вмешаться.
- Эй, господа, вы что-то перепутали. Здесь живут добрые католики, я знаю хозяина этого дома!
- Эти добрые католики, сударь, прячут у себя гугенотов. Значит, они и сами гугеноты!
- Эй, ребята, поднажмем, - крикнул кто-то. Тут замки не выдержали, и дверь провалилась внутрь. Откуда-то сверху раздался женский крик.
- Католики мы, католики! Детей-то пощадите, нехри...!
Фраза оборвалась на полуслове. Ожидая самого худшего, д'Англере растолкал их локтями и пробрался наверх. Это был тот самый зал, из окна которого он совсем недавно наблюдал за армией гугенотов, входившей в Париж. На полу в луже крови лежала матушка Фуке. Рядом с ней, хватаясь за ее юбку, в голос ревела пятилетняя девочка.
Другая девочка лет тринадцати, старшая дочь мэтра Фуке, судорожно пыталась оттащить сестру от умирающей матери. Мальчишка лет семи забился в самый дальний угол. Он непрерывно икал и в ужасе таращился по сторонам, явно не понимая, что происходит.
- Кто это сделал? Вы что?! Не в своем уме?! - д'Англере не понимал, как такое могло случиться.
- Эта баба скрывает гугенотов! - крикнул кто-то, - проваливайте-ка отсюда, сударь, подобру-поздорову!
Но шевалье и не думал проваливать.
- Убирайтесь, - велел он непрошеным гостям и поудобнее перехватил шпагу. Что-то в его лице было такое, что ополченцы, совсем еще недавно храбро сражавшиеся с женщиной и детьми, нерешительно мялись у входа. Их было пятеро против одного, и им, пожалуй, казалось глупым выполнять приказы этого странного господина.
- Это вы уходите, сударь, пока целы, - спокойно возразил старший из них, державший в руках топор, - здесь прячутся гугеноты, а эти люди им помогают.
- Эй, Жако! Хватит болтать, может, он и сам гугенот, только белую повязку нацепил! Давайте-ка, робя! Подна...
Он не успел договорить, потому что клинок д'Англере пробил ему горло. Кровь фонтаном хлынула на ковер и белую скатерть.
- Ну? - угрожающе произнес шевалье. - Кто еще думает, что я гугенот?
Они разом отступили, шарахнувшись от товарища, что еще корчился на полу, издавая булькающие звуки.
- Слышь, Жако... А может, он и правда, эта... католик... Ну его... Некогда нам...
С опаской глядя на незнакомца, они попятились к выходу, подстегиваемые угрюмым взглядом шевалье. Когда они наконец ушли, д'Англере наклонился к матушке Фуке. Несмотря на лужу крови на полу, она была жива и тяжело дышала.
Он стащил со стола скатерть, скомкал ее и зажал ею рану.
- Эй ты! Как тебя? - д'Англере огляделся в поисках старшей девочки.
- Я здесь, господин, - надо отдать ей должное, она быстро сообразила, что ему требуется ее помощь.
- Полотенце неси! Где у вас полотенце?
- Сейчас, господин... - она ненадолго исчезла из поля зрения, - вот, возьмите, - ее тонкая рука, протягивающая ему полотенце, мелко тряслась, но она делала что нужно и не теряла головы. «Молодец девчонка», - краем сознания подумал д’Англере.
Он взял полотенце и перетянул рану, как мог. Потом поднялся с колен и повернулся к девочке.
- Где господин Фуке? Твой отец где?
- Он ... у-ушел... бить еретиков... сказал закрыться, но тут был раненый, и матушка... его впустила...
- Ясно. Давай-ка перетащим ее в подпол, - он снял столешницу со стола и осторожно перенес на нее мадам Фуке.
Д'Англере никак, никак не мог допустить, чтобы она умерла. Он вспомнил свою собственную мать, к которой так и не успел на помощь...
- Что стоишь? Помогай, - велел он девочке, - держи второй край.
Вдвоем медленно и осторожно они несли в подпол раненую женщину. Младшая очень мешала им, продолжая реветь и хвататься за мать. Д'Англере хотел прикрикнуть на свою помощницу, чтобы она убрала куда-нибудь сестру, но сообразил, что ей-то приходится куда тяжелее, чем ему самому.