Примерно две недели заняла дорога назад, во время которой я продолжал охотиться на монстров, что попадались на глаза. Собирал души и кристаллы, а потом продолжал путь. И вот скоро показались очень знакомые места с крепостью над ущельем, в которой почти ничего не изменилось. Платон по-прежнему сидит на каменном стуле (я бы удивился, не найдя его тут) и смотрит на меня, когда я показался во дворике.
— С возвращением. Ты изменился, — произносит древнегреческий философ.
— Привет, Платон. Да, многое случилось.
— Расскажи.
И я рассказываю, радуясь, что хоть кому-то это может быть интересно. Пока шел сюда обратно, разговаривал сам с собой и найденными черепушками, лишь бы не томиться в безмолвии. Я рассказал Платону все последние события, а также о своем желании приступить к битве с хранителем этажа.
— Понятно. Жаль её, но ничего не поделаешь. Люди, вроде тебя, будут приходить сюда даже после того, как ты отсюда уйдешь. И будут умирать, ведь ты стал скорее исключением, — говорит верные вещи собеседник.
— И когда мы отсюда уйдем, больше никого, вроде меня, тут появиться не сможет, — намекаю на то, что без первоначальной помощи Платона и Смотрящего-в-Пустоту я бы не достиг текущего уровня. — Почему администраторы не могу просто возвращать обратно тех, кто не владеет арканой?
— Потому что им плевать. Чем выше сидит существо, тем более незначительными ему кажутся те, что копошатся возле его ступней. Даже призывая в Башню Испытаний, они не спрашивают о желании, а просто забирают. Вряд ли это можно изменить. К тому же Башню нужно кормить, как печь, только не дровами, а душами, плотью и жизненной энергией.
— А если заставить администраторов?
— Это сможет сделать только тот, кто будет сильнее их всех вместе взятых.
— Боги не такие?
— Боги могущественны, но они сотрудничают с администраторами, поэтому не будут рушить устои башни. А если кто-то попытается, то на него ополчатся сразу все. На самом деле именно претенденты на восхождение имеют наибольший уровень свободы. Боги скованы куда сильнее.
— Не понимаю, ну и ладно. Сейчас важнее другое.
— Верно, сейчас важнее другое. Страж выхода с этажа остается тяжелым противником даже для тебя нынешнего.
— Понимаю, но все равно рискну. И мне нужна помощь. Во-первых, расскажи всё о нем, что ты знаешь. Во-вторых, я собрал почти сто пятьдесят тысяч душ. Хочу потратить их на что-то реально полезное.
— Увы, про стража я почти ничего не знаю. Я никогда не пытался с ним сражаться, как и вряд ли кто-то это делал до тебя. Смотрящий-в-Пустоту тоже не скажет ничего полезного, так как просто не видел, чтобы кто-то бросал вызов этому чудовищу. Что касается душ, то безусловно мы подберем что-то полезное. Ты хочешь что-то конкретное?
— Понятно… Не знаю, хочу ли чего-то конкретного. Новый навык вряд ли даст мне значимую прибавку к боевой эффективности, ведь я не смогу купить бессмертие или всемогущество?
— Такое Смотрящий-в-Пустоту действительно предложить не сможет, — кивает Платон.
— Мои главные таланты заключены, хе, в талантах, а именно в «Адаптации» и «Пожирателе душ». Первый до сих пор на втором уровне, а второй на первом. Не представляю, как их быстро прокачать. Есть ли какие-то идеи развития моих главных способностей?
— Надо подумать, — задумчиво произносит Платон.
Смотрящий-в-Пустоту задумчиво чешет голову.
— Что же, давайте пораскинем мозгами…
Том 1
Глава 9
Я, Платон и Смотрящий-в-Пустоту начинаем мозговой штурм. Они заинтересованы в моей победе над хранителем этажа, так что вряд ли будут филонить и куда больше разбираются в природе суперспособностей.
— Думаю, ты уже понимаешь, в чем суть таланта адаптации, — говорит философ.
— Да. Если оказываться в сложных и незнакомых условиях, желательно с риском для жизни, я могу адаптироваться к новым условиям.
— Верно. Это залог твоего быстрого прогресса, далеко не все могут так быстро расти и становиться универсальными. Обычно претенденты концентрируются только на определенных областях развития. Если ты продолжишь совершенствоваться таким образом, то будешь становиться сильнее. Но придется постоянно выходить из зоны комфорта, — подытоживает Платон.