— Что же, желаю удачи в этом, — киваю я, принимаясь за кашу. Сегодня она горячая.
— Вот мы снова встретились, — сбоку раздается знакомый женский голос.
— О, Ель, сколько лет, сколько зим, — я приветствую банщицу взмахом ложки.
— Вообще-то даже одних суток не прошло, — Ель садится рядом за стол, сколоченный из досок.
— Тоже верно. Как твои дела?
— Всё вроде бы отлично, но сегодня я впервые убила человека…
Чуть не ляпнул: «Мои поздравления», но вовремя одумался, ведь у собеседницы словно целый мир перевернулся. Заторможенные движения, пустой взгляд: у некоторых после первого боя такое случается. Я на самом деле удивлен, что она приняла такое участие в сегодняшних событиях, но судить по внешности людей не стоит. В экстремальной ситуации даже милейший и безобиднейший человек может навести на тебя оружие и выстрелить.
— Хочешь об этом поговорить?
— Нет. Лучше скажи, как тебя зовут. Никто в лагере этого не знает, поэтому прозвали тебя Стрелком.
— Черт, я надеялся на прозвище покруче, — наигранно вздыхаю.
Это впервые в Башне, когда кого-то заинтересовало мое имя. В местном аду я был лишен имени, поэтому даже несколько отвык от того, что оно у меня есть.
— Ладно, давай познакомимся по-человечески, — бубню я с полной ложкой каши во рту.
Я родился одной очень холодной зимой. Стояли такие морозы, что на улицу выходить было почти что опасно для жизни. Во всяком случае так рассказывала мама, и у меня нет причин ей не верить. Температурные аномалии всё чаще происходят в мире, но никогда меня не интересовали.
Где-то в седьмом классе вся наша семья перебралась в столицу к родственникам по линии отца, где я вырос и продолжил жить. С того времени многое изменилось, я стал старше, даже успел по глупости жениться на неподходящей мне девушке. Следующим поворотом в жизни стал военный контракт, а после — Башня Испытаний.
— При рождении родители мне дали редкое Севе́р. Да, с ударением на второй слог. Якобы это имя носили какие-то римские полководцы или императоры, а на латинском языке имя звучит как Severus. Но в детстве друзья меня звали Се́вером или Се́вой, так что я привык всем представляться с ударением на первый слог. Можешь так меня и звать.
— Север… Ясно, запомню. Почему родители меня назвали Елью, я уже и не помню.
— Очень красивое имя, — наверное, не стоит делать комплименты с ложкой во рту, но собеседница все же благодарно улыбнулась.
— С какого ты этажа? — спрашивает Ель.
«Похоже, уже никто и никогда не поверит в то, что я новичок», — думаю я, откладывая опустевшую тарелку.
— Я никогда не поднимался выше этого, честно.
— Ясно, — если судить по тону, она просто решила, что я не хочу делиться с ней этой информацией. — А ты надолго здесь останешься?
— Даже не знаю. Как договорюсь с Йозефом. Нужно на первое время заменить Стальных Грив в рамках обороны лагеря от монстров. А как только новички встанут на ноги, сразу начну восхождение. На этом этаже нет ничего для меня интересного. Кстати, мне пора на патрулирование, — чуть не забыл об этом, ведь уже ночь.
— Можно с тобой? — Ель встает одновременно со мной.
— Зачем?
— Я тоже хочу восходить на башню.
— Ну, восходи, — я не понимаю, как это связано с патрулем.
— Для этого мне нужно стать сильнее. Нужно научиться сражаться с монстрами. Я никогда в жизни не дралась, не умею и боюсь, но Башня меняет многие правила. Если я получу опыт, увеличу количество своей арканы и освою разные навыки, то буду ничуть не хуже всех остальных.
— И для этого ты хочешь пойти со мной бродить вокруг лагеря?
— Если нападут монстры, я тоже хочу принять участие в обороне. Но мне страшно делать это в одиночку. Я… Я просто не хочу больше быть беспомощной. Не хочу заново испытывать чувство бессилия. И для этого мне нужно перебороть свой страх. Ты ведь сам сегодня это сказал, когда застрелил Грив.
— Так ты слышала мою речь? Неловко получилось, — мне до сих пор кажется, что зря толкнул ту вдохновляющую речь. — Ладно, пойдем. Оружие у тебя есть?
Вместо ответа Ель показывает походный нож. Для её руки он великоват, да и вряд ли получится им убить здешних монстров. Но это лучше, чем ничего.