Прикольно, ведь воспоминания души опять начинаются с полета, только летела фея не совсем в бой, как это было с драконьим рыцарем. Подо мной пролетают верхушки вечнозеленых деревьев под светом восходящего солнца, я через душу знаю, что Оар Кедвиг не знает таких понятий, как осень или зима. Потоки свежего утреннего ветра приятно касаются стройного тела, пока крылья за спиной несут меня в сторону огромного дерева, возвышающегося над лесом.
Это дерево намного больше, чем то, что находится в Кодэн Хошт. Возможно, это прям царь всех дубов-защитников леса, но такие большие деревья больше расти не могут. Если смотреть, стоя у подножия, наверное, может показаться, что кроной дерево достает до облаков. Однако с расстояния видно, что дерево огромно, но не настолько, чтобы доставать до неба. Но куда интереснее зрелище видимых закручивающихся потоков арканы, что собираются у верхушки и впитываются магической пентаграммой.
«Правда, это не пентаграмма», — думаю я, не видя в рисунке ни одного угла, только плавные линии, словно морские волны.
Крылья несут меня вперед, и постепенно разум погружается в переживание воспоминаний феи, которая чувствует злость. Да, это злость и мрачная решимость, как говорится, на кончиках крепко сжатых зубов. Что бы там ни случилось, фея летит к дереву с не самыми добрыми намерениями. При близком рассмотрении становится ясно, что дуб Амифру Дерр классически представлен как жилище хозяев Оар Кедвиг. Внутри его гигантского ствола прорезаны ходы и помещения, в которых живет высший совет леса, а именно Кенор Туэйт. И я вижу в памяти феи образы этих существ и могу с уверенностью сказать, что нынешний совет в Кодэн Хошт является лишь жалкой тенью прежнего величия.
Я подлетаю к ближайшему входу, чувствуя еще больше раздражения при виде деревянных мечей, которые не уступают металлическим по остроте и прочности. Почетная стража древа встречает меня с оружием в руках, и обстановка сильно накаляется. Я теперь ненавижу фей перед собой, как и душа, которую поглотил. Пришлось ненадолго замедлиться, чтобы вновь вернуть контроль над эмоциональным состоянием. А потом я чувствую кое-что, чего не испытывал при ассимиляции души Алайса.
В этом пространстве, где сейчас перерабатываю чужую душу, происходят колебания. От них немного дрожит пространство, тело и мысли, и я понимаю, что вновь настроился на Мировой Такт через «Транспозицию». Кажется, после той вынужденной тренировки с вызволением себя из режима статуи я стал гораздо лучше контролировать навык. Раз загадочная музыка вселенной существует даже здесь, то вдруг я смогу что-то с этим сделать?
Пробую изменить правила реальности вокруг себя, надеясь, что это получится лучше, чем в реальном мире. Хочу усилить свои чувства, погрузиться с головой, но при этом иметь безопасный путь отхода, если вдруг начну себя терять. Неожиданно получается хорошо, словно я двигаю ползунок невидимых настроек. Это делает картинку происходящего четче, а звуки становятся отчетливыми, будто резко подскочило качество трансляции от первого лица. При этом эмоции феи тоже становятся ярче, громче и жарче.
— Тебе запрещено сюда входить! — один из стражей бьет копьем по большой ветке, на которой стоит.
Отряд передо мной перегораживает проход внутрь дерева, я вижу за их спинами дупло, которое ремесленники превратили в красивую арку с резьбой и руническими письменами, которые я сейчас понять не могу.
— Вы забрали моих товарищей! Кенор Туэйт не имеет права нарушать законы леса и судить членов Фуонана Дурелон, минуя меня. Я правлю Восточными Родниками согласно древнему договору, который длится уже восемнадцать Животворящих Весен.
— Мы не пропустим тебя без разрешения совета, — качает головой фея-собеседница. — Уходи, отступница. Уходи и не возвращайся.
Слитными движениями стражи встают на изготовку. Луки натянуты, а стрелы смотрят на мою грудь. Копья из зачарованных побегов тотчас пустят губительные корни, стоит только вкусить крови врага. А аркана вокруг приходит в движение, готовясь излиться чем-то смертельно опасным. Я пришел без свиты и армии, поддавшись эмоциям, и сейчас мне не хватает ни сил, ни авторитета, чтобы что-то изменить. Остается лишь проклясть сородичей, которым страх перемен затмил рассудок, раз они начали хватать и казнить тех, кто ищет реальные способы спасения.
Прошипев на прощание худшие пожелания, я улетаю прочь, готовя себя к тому, на что не было решимости ранее. В полете открываю портал в родные земли, где правлю по праву древнего договора. Меня там уже встречают с мрачными лицами и не менее мрачными взглядами. Вокруг нашего дуба-защитника собрались жители Восточных Родников, их крылья чуть подрагивают от нервного напряжения. Все знают о случившемся и о том, что еще случится с лесом уже довольно скоро, но между этими моментами достаточно времени на то, чтобы произошли другие значимые события.