— Да, только сегодня прибыли, — отвечаю я, поражаясь такому навыку.
— И сразу ниже тридцатого уровня спустились? Какой у тебя уровень силы?
— Шестой, — скрывать эту информацию не вижу смысла, тем более от человека, который мне помог. Такая помощь в целом выглядит очень необычно, так как я свыкся с тем, что незнакомый восходитель скорее будет врагом, чем другом.
— Ого, высокий. Теперь понятно, как вы смогли одолеть Бензопильную Псину.
— Ахах, того монстра действительно так звали?
— Ну, между восходителями — да.
— А у тебя тоже, наверное, высокий уровень? — решаю спросить в ответ.
— У меня пятый, что тоже считается высоким для Кузнеграда. У большинства тут второй-третий уровни, реже четвертый. Раз у тебя шестой, то ты уже на одном уровне с самыми сильными восходителями. А что с тобой случилось? Никаких видимых ран я не нашел.
— С этим еще нужно будет разобраться. Думаю, просто старая рана разыгралась, — я останавливаю свою руку, что опять потянулась к шраму на груди.
— Ясно, — кажется, Афану все равно. — Раз пришел в себя, то можешь выходить.
Черная птичка на его плече начинает чирикать, словно предупреждает о чем-то.
— Что за птица? — с интересом спрашиваю я, подойдя ближе.
— Приобрел на птичьем магазине в Кузнеграде, — собеседник смотрит на птицу на левом плече. — Выглядит, как настоящая, но на самом деле сделана полностью из механизмов. Предупреждает об опасностях в подземельях.
Афан жестом приглашает подойти ближе, где раздвигает складки реальности. Через эту своеобразную дверь я выхожу наружу и вдыхаю более знакомый воздух подземелий мехалитов. Мы находимся в тесной комнате с большим бездействующим вентилятором под решетчатым полом. Новый знакомый появляется за спиной, а его птица-помощник тут же устремляется куда-то вперед и исчезает в коридорах.
— Что же, спасибо за помощь, за мной должок. Теперь нужно найти мою напарницу, — говорю я, пытаясь понять, как это сделать.
— Если у тебя нет навыков для выслеживания, то сделать это будет довольно сложно. Но ничего, я отправил птицу за ней. Кстати, ты ведь до сих пор не представился, — напоминает Афан.
— Ах да, точно. Прости. Меня зовут Север. Еще мне дали прозвище Стрелок.
— Не слышал, но приятно познакомиться.
— Думаю, скоро услышишь, — я улыбаюсь. — У меня привычка мутить воду на каждом этаже.
— Вот как? — безэмоционально спрашивает человек в очках. — Так ты из тех, кого называют аномалиями?
— Да, меня так уже называли. А что это значит в твоем понимании?
— Восходители, которые нарушают устоявшиеся правила. Как правило, со старта обладают выдающимися талантами. Многие из них становятся значимыми фигурами, особенно на высоких этажах. Некоторые из них создают кланы, сплачивая людей. Другие напротив ярые индивидуалисты, которые срать хотели на потребности и мнение других игроков. У каждого свои цели и способы их достижения.
— И как ты относишься к аномалиям, вроде них?
— Никак. Пока меня их решения не касаются, я не собираюсь касаться их. Моя же цель — добраться до вершины Башни.
— Ну, неудивительно.
— Думаешь? Не у всех такая цель. Ты вот сам движешься наверх за тем, что было обещано администраторами?
Я задумался, ведь на самом деле мне и вправду плевать на божественное могущество. Не в том плане, что решительно от него откажусь, если мне предложат, просто мне важнее изменить Башню Испытаний. Чем выше я поднимаюсь, тем более противоречивой мне она кажется. Здесь нет злых богов или администраторов, которых мне, как герою, нужно победить. Есть также ощущение, что у меня прибавится врагов от каждой группы: божества, администраторы, восходители, жители Башни и другие.
— Я поднимаюсь, но не за тем, что мне показали в начале. Я собираюсь изменить Башню Испытаний.
— Вот так просто? Не зная досконально, что она делает и зачем? Ничего не зная о возможностях администраторов? Не говоря уже о том, что мы ничего знаем о вселенной, где Башня — всего лишь одно строение, пускай и известное…
— Вот так просто, — я киваю. — Это сложная задача, условия которой мне неизвестны. Но так даже лучше: чем труднее путь, тем интереснее.
— Значит, ты из тех, кто любит ставить перед собой вызовы. Тебе нужен не результат, а процесс, — Афан смотрит на меня, но я его глаз не вижу, так как они скрыты за круглыми стеклами темных очков.