Я налил еще один большой бокал, также залпом опрокидывая его, прежде чем снова наполнил и вернуться на свое место. Джош смотрел в отвернулся стену, погруженный в воспоминания, и я мог только представить, как выглядела Рея почти в восемнадцать лет, запертая в клетке на долгие годы. Его история совпадала с тем, что она рассказала мне о том, как находилась в своем подвале.
— Мне удалось просунуть руку сквозь решетку и осторожно встряхнуть ее, чтобы она проснулась. Сначала она как будто не заметила меня, ее глаза были мертвыми, холодными, полными такой гребаной боли. Потом она прошептала мое имя, и слезы потекли из ее глаз, и я поклялся, что вытащу ее оттуда. Я не понимал, как она была жива, почему нам сказали, что она мертва, какого черта она была в клетке? — прорычал он, его тело напряглось. — В тот момент это не имело значения, мне просто нужно было вытащить ее оттуда. В течение следующих двух недель я навещал ее так часто, как только мог, и именно тогда она рассказала мне кое-что из того, что произошло в ту ночь, когда все пошло прахом. Прошли годы, пока я вытягивал из нее всю историю, хотя я и не знаю всего. То, что она рассказала вам всем в столовой, кое-что из этого было новым и для меня, о том, как они...
Он замолк, и мои пальцы крепче сжали чашку.
Как они изнасиловали ее. Как они засовывали свои члены туда, где этого не хотели, как они прикасались к ней руками, которыми не должны были.
Скоро, — подумал я про себя. Я приказал бы вынуть их члены и пальцы из тел.
— Она не была той Реей, которую я знал ребенком, — продолжил он. — Беззаботная, яркая, настолько любознательная к миру, что она увлекала меня исследовать и открывать для себя что-то новое. Они отняли у нее свет и запятнали его тьмой, болью и страданием.
Такой ли была Рея раньше? Полная света и смеха? В моей памяти вспыхнули моя мать и Изабелла. Они были такими, даже Изабелла, такой молодой, какой она была. Ее невинность была чистой и теплой до того, как рогуры убили ее, и у меня больше не стало младшей сестры, которая ползала бы по мне или забиралась мне на спину, желая, чтобы я поиграл.
Я бы все отдал, чтобы вернуть это, отдала бы что-нибудь Рея, чтобы вернуть себя?
— Как ты вытащил ее? — спросил я его, вытесняя воспоминания о своей семье из головы.
— Я устроил пожар на одном из наших сельскохозяйственных полей, достаточно большой, чтобы его тушила большая часть стаи, и чтобы привлечь внимание Альфы Пола и его семьи, чтобы они покинули дом, что они и сделали. Я бросился внутрь, прямиком в подвал, взял ключ со стола и увел ее к чертовой матери. Только когда мы поднялись по ступенькам и вошли в дверь подвала, Реа заметила там Кейда. Я, блядь, даже не видел его. Она отказалась оставить его, и я тоже. Мы сняли с него цепи и пробрались из дома к границе территории Арагниса. Вот тогда-то мы и столкнулись с двумя стражниками Арагниса. Я отбивался от них, как мог, но они были намного сильнее меня. Рея подкралась сзади к одному из них и воткнула нож ему в горло, другой убежал. Это было ее первое убийство, первая из многих, кому удалось выжить.
— Скольких она убила?
Он прищурил глаза, глядя на меня.
— Не осуждай ее, любая жизнь, которую она отняла, была направлена на то, чтобы сохранить жизнь себе или Кейду, Кэсси и мне. Мы оба делали то, что должны были сделать. В том числе и тогда, когда послали бору к тебе в Мертвые Земли. Теперь я это знаю.
Я не осуждал ее, по крайней мере, после того, что они оба мне рассказали, и я сам видел, через что она прошла. Я не мог винить ее за то, что она выживала, и не мог отрицать чувство гордости, которое охватило меня за то, что моя свирепая маленькая волчица делала то, что ей было нужно. Оставаться в живых достаточно долго, чтобы добраться до меня.
Именно так было задумано Богами, чтобы мы встретились, по крайней мере, по словам Сольвье, когда он говорил со мной на Эридиане. Он сказал мне, чтобы я защищал ее любой ценой и приготовился к тому, что мне нужно было сделать. В то время я ничего не понимал, ничего не думал об этом.
Теперь я все понял.
— Кто такая Кэсси? — я не слышал этого имени на Эридиане.
— Она была парой Кейда.
Щенка?
— Она умерла. Рогуры.
Я отвернулся от него.
— Просто, — Джош замолк, упираясь локтями в колени и глядя на меня. — Не делай ей больно, больше нет.
Я напрягаюсь, мои глаза превратились в щелочки.
— Ты, блядь, выпорол ее в замке Волворн, я не понимаю, как ты мог, блядь, это сделать после того, как помог ей пережить течку. Я не уверен, что ты понимаешь важность того, что она позволяет тебе приближаться к своему телу, не говоря уже о том, чтобы быть в нем, но я понимаю. Если она тебе небезразлична...
— Это не так. Она — моя навязчивая идея, посланная Богами. Моя ответственность.
Не обращайте внимания на ложь, слетающую с моего языка.
— Конечно, мы согласимся с этим, — усмехнулся он, прежде чем вздохнул и откинулся на спинку стула. — Я видел тебя после того, как ты избил ее до потери сознания. Твое тело оставалось спокойным, но твои глаза выдали твои мысли прежде, чем ты смог их скрыть. Ты убедился, что она дышит, убедился, что она все еще жива, когда закончил. Я хотел убить тебя в тот момент, я до сих пор хочу. Как ты мог так поступить с ней из-за лжи отравленных языков? Она лучший человек, которого я знаю. Моя семья, сестра, лучшая подруга, и все, что она когда-либо делала — это помогала другим и ничего не сделала для себя. Мне нужно знать, что я могу доверить ее тебе.
Я сделал еще глоток и наклонился вперед.
— Доверить мне сделать что именно?
У него свело челюсть.
— Не причинять ей боль снова, всегда верить ее словам и помогать ей. Ты Наследник, вы оба, и я подозреваю, что ты знаешь об этом больше, чем она, по крайней мере, в том, что касается твоей власти.
Я смотрел, как он наблюдал за мной, увидел решимость в его глазах, что, если я сказал бы "нет", он достал бы нож из заднего кармана, который, я знал, у него там, и попытался бы убрать меня, хотя и знал, что ему не победить. Это то, что Рея делала с людьми, заставляла их отдавать свои жизни, чтобы защитить ее, как она делала, чтобы защитить их. Я должен восхищаться яйцами этого ублюдка, но, к счастью, я благодарен, что рядом с ней были люди, которые защитили бы ее.
— Я не сделаю ничего, что могло бы причинить ей такую боль, — неохотно признался я ему.
Я бы никогда больше не стал хлестать ее, никогда не уродовал бы ее плоть, никогда не резал, никогда не причинял бы ей такой боли.
— Но есть другие способы причинить ей боль? — он с любопытством наклонил голову.
— Ей это нравится, — ухмыльнулся я, делая еще один глоток.