– Но с камерами слежения… – начал Каверс.
– Сэр, их легко одурачить. По-настоящему толковый шпион, как этот, будет к ним готов.
Капитан кивнул. Более бдительный шеф контрразведки мог бы установить что-то лучше защищенное от постороннего вмешательства. Но Бут был слишком далек от служебного соответствия; только и мог, что гоняться за теми, кого он с самого начала преследовал.
– Что у вас на уме, коммандер? – наконец спросил капитан. – Вы бы сюда не пришли, если бы чего-то от меня не хотели.
– Так точно, сэр. Мне нужно, чтобы вы собрали совещание всего персонала квартирмейстера, включая его самого.
– И что? – спросил Каверс, разводя руками.
– Зал заседаний будет оборудован прибором ультрафиолетового излучения. Он высветит порошок, который я распылил по всему компьютерному интерфейсу того самого «спида». В этом самая суть нашей проблемы. Когда ультрафиолетовый свет загорится, шпион будет у нас в руках.
– А как насчет ваших людей? – резонно спросил Каверс. – Они все это время должны были касаться тех же самых поверхностей. А кроме того, что, если диверсант просто руки помоет?
– Все поверхности, к которым нужно получить доступ, чтобы изменить программу, находятся внутри панели управления, – сказал Редер. – Для этого есть специальная клавиатура, и она находится под замком. Этот замок можно открыть отмычкой, я вас уверяю. Но все же доступ туда совсем не так прост. И законным правом этого доступа располагают всего четыре человека: я сам, лейтенант Роббинс, старшина ар-Рашид и Ларри Тоу, наш компьютерщик. Ни у кого из нас на руках этого порошка нет.
– Даже у вас? – недоверчиво спросил Каверс.
– Даже у меня, сэр. Я всякий раз перчатки надевал. Я также ни с кем этим планом не делился.
Каверс отхлебнул немного кофе.
– А откуда у вас такой порошок? – поинтересовался он. – Сложно себе представить, чтобы он в обычном порядке был квартирмейстером заказан.
Питер улыбнулся.
– Разумеется, сэр. Я его на базе «Онтарио», в «Шпионской лавке» приобрел.
Каверс сплюнул кофе обратно в чашку.
– Вы шутите! На базе «Онтарио» есть шпионский магазин?
– Лавка, сэр, – поправил Редер. – Она в основном для тех, у кого развилась паранойя в отношении своих супругов или коллег по работе и кто хочет по-тихому их на чем-то застукать. А товар там действительно первоклассный.
Каверс с кислым видом покачал головой.
– Сомневаюсь также, что у нас на складе прибор ультрафиолетового излучения имеется, – сказал он.
– Представьте, сэр, я тоже об этом подумал. – Редер поставил перед капитаном небольшой саквояжик. – Вот этот к любому стандартному разъему подойдет. Но он у меня только один… – Питер благоразумно решил дальше не продолжать.
– То есть, будьте с ним осторожны или готовьтесь тратить время на то, чтобы еще один такой смастерить. – Каверс улыбнулся. – Ладно, согласен. – Он открыл саквояжик и достал оттуда прибор, затем положил обратно. – И все-таки. Что, если он руки помоет?
– Порошок такой мелкий, что он впитается в кожу. Ни в чем, кроме ультрафиолетового света, он не проявится, и смыть его невозможно. Его можно только постепенно сносить.
Улыбаясь, Каверс покачал головой.
– Как-то все слишком просто, – сказал он. – Впрочем, ладно. Тут капитан встал. – Я позабочусь об этом, коммандер. Вы хотите там быть?
– Если вы не против, сэр.
– Не против. Я прикажу секретарю в нужное время вас вызвать.
– Благодарю вас, сэр. – Редер отдал честь, и капитан ему ответил. Затем Питер повернулся и вышел из кабинета.
– Знаете что, коммандер, – заявил Падди, – по-моему, вы и все прочие о нашем милом маленьком лейтенанте очень неверно судили.
Редер чуть из штанов не выпрыгнул. Для здоровенного мужчины Падди двигался неслышно, как кот.
– О каком это вы милом маленьком лейтенанте? – поинтересовался Редер.
– Черт побери! Да знаете вы, сэр, о каком. Я о лейтенанте Роббинс толкую.
– И в чем же мы о ней неверно судили, старшина? – Лицо у Падди было очень серьезное и озабоченное, так что Питер перестал его изводить.
– Она ведь из Димонова Дома, сэр. Знаете, что это такое?
Питер немного подумал, затем покачал головой.
– Это ужас что за место, сэр. Если хотите знать, ошибкой было вообще его колонизировать. Люди там в битком забитых бараках теснятся. Единственный способ вести там хоть какую-то личную жизнь – это держать свои мысли при себе. Нет-нет, вы понимаете, о чем я, сэр, – подчеркнул он, хотя Редер и не думал возражать. – Лицо как маска, предельно ровный голос и сдержанные жесты. Не все так могут. Уровень самоубийств там очень высок.
– Стало быть, когда лейтенант такой холодной становится… – задумчиво начал Редер.
– Она просто вежливость проявляет. И я вам еще кое-что скажу, сэр. Она вас жуть как уважает.
– Правда? – Это его немного смутило. «Но как этот прямолинейно-агрессивный здоровила из Новой Ирландии все это выяснил? – мысленно подивился Питер. – Я тут о ее самообладание чуть башку себе не расшиб, и все без толку. А он здесь без году неделя, и она уже с ним вовсю откровенничает». С другой стороны, разве можно было поверить, что Падди настоящий артист с микроманипулятором, если просто взглянуть на его огромные лапищи со шрамами от матросских зубов на костяшках?
– Ну да. До этого никто не пытался ей помогать. У нее никогда много друзей не водилось, но с тех пор, как она на военную службу поступила, у нее их вообще не было. Она такая одинокая была. Но вы ей помогли, и она вам жуть как благодарна.
– В самом деле? – спросил Питер, очень польщенный.
– Она чудесная девушка, сэр, – сказал Падди, и в глазах его появилась задумчивость. – Такая чудесная, что я из-за нее даже решил на офицерские курсы поступить.