– Я хочу, чтобы у нас с тобой было много детей. – Он посмотрел ей в глаза, и она прочла в них страсть и восхищение.
«Как давно мы не были близки. Он так страдает, – пронеслось у неё в голове. – Ну что поделаешь. Знал бы он, что сын не его… Боже дорогой, что с нами будет?»
– Но не сейчас же, милый, потерпи ещё немного. Вот вернёмся домой и тогда уж. – Она заставила себя улыбнуться ему. Врождённое чувство юмора не раз выручало её, помогало снять душевное напряжение. – А пока иди встречать гостей.
Рахель наклонила голову мужа и прижала его к себе.
– Сына покормила? – спросил он, и, выпрямившись, с серьёзным видом пошёл навстречу матери.
Рахель поднялась со стула и взяла ребёнка на руки. Он приоткрыл подслеповатые глазки, личико его исказилось в гримасе, и вначале едва слышно, а потом всё громче заплакал, оповещая мир о какой-то своей младенческой нужде.
– Ты, наверное, голодненький, сыночек? – запричитала она. – Ну, поешь, выпей молочка.
Рахель обнажила правую грудь и вложила в розовый, растянувшийся в крике ротик твёрдый круглый сосок. Он сразу же успокоился и, деловито сопя и причмокивая, принялся за дело.
« Напрасно я сказала Якову, что ребёнок его. Так бы он успокоился. Со временем остались бы только дружеские отношения. Глупая баба, выболтала, как на исповеди. Кто тянул за язык?.. А всё потому, что не могу забыть его. Жизнь без него – одна нескончаемая скука. Эх, будь я посмелей… Ведь он же звал, готов был на всё ».
Зал постепенно заполнялся. Прибывали близкие и дальние родственники, друзья и сотрудники. Яков появился одним из первых и, с трудом подавляя нетерпение и желание обнять Рахель и увидеть сына, сел за огромный стол, предназначенный для сотрудников компании. Обведя взглядом зал, он нашёл её, кормящую ребёнка, и махнул рукой. Она кивнула ему в ответ. Яков поднялся из-за стола и сделал несколько шагов, но тотчас одумался и медленно опустился на стул. Стали подходить товарищи по работе, приветствуя его и усаживаясь за столом. Он рассеянно отвечал на приветствия, но, погружённый в охватившие его переживания, разговор не поддержал. Он почти ничего не ел, а только пил вино, машинально поднимая бокал, когда кто-нибудь провозглашал тост. С ним пытались заговорить, о чём-то его спрашивали, но он отвечал невпопад и рассеянно улыбался.
Появился моэль, Ави поднял ребёнка, обёрнутого в талес, и понёс его к высокому обитому красным бархатом стулу.
– «Вот я готов исполнить повелевающую заповедь, которую дал нам творец благословенный, – совершить обрезание моему сыну…», – произнёс Ави нараспев слова молитвы.
Вместе со всеми Яков поднялся, поправил белую шёлковую кипу на голове и подошёл к месту совершения обряда. На брит-миле он был не впервые, но всякий раз равнодушно, как бы со стороны, наблюдал чувства и настроения близких родственников ребёнка. И только теперь этот древний, как мир, завет праотца Авраама коснулся его плоти и крови, его сына, а значит, его самого. Моэль взял ребёнка и положил на высокий стул, служивший по традиции престолом пророка Илиягу. Он произнёс молитву, взял ребёнка и положил его на колени Рафи. Дед с благоговением взирал на внука, с трудом сдерживая волнение. Моэль склонился над ребенком, снял прикрывающее его ножки покрывало и раздвинул его коленки, которые тут же принял Рафи. В руках моэля сверкнуло обоюдоострое лезвие, он потянул крайнюю плоть ребёнка и уверенными движениями отрезал её. Мальчик заплакал, и тот положил ему в рот смоченный в красном вине кусочек марли, затем деловито забинтовал красный от крови членик и запеленал его в талес.
С того места, где стоял Яков, было видно всё происходящее.
« Тебе, наверное, больно, сынок, – подумал он, когда ребёнок всхлипнул от плача. – Увы, это невозможно предотвратить, потому, что ты еврей»
Боль мальчика каким-то непостижимым образом передалась ему, его охватило волнение, и неожиданно прошибло потом.
« Если мой сын обрезан, я тоже должен сделать это», – решил Яков.
Слова молитвы вернули его к действительности.
« Боже наш и боже отцов наших. Сохрани это дитя для его отца и для его матери. И да наречено имя его в Исраэле Давид сын Авраама. Да возрадуется отец происшедшему из чрева его и возликует мать о плоде чрева своего…»
Гости вернулись к столам, обмениваясь впечатлениями. Яков увидел, как Рахель взяла из рук Ави уже спящего ребёнка и уложила его в коляску.
4
На следующий день Яков позвонил Рахель с работы.
– Слушаю вас, – раздался в трубке незнакомый женский голос. – Кому вы звоните?
– Здравствуйте, пригласите, пожалуйста, Рахель к телефону, – волнуясь, произнёс он.