Жесткие деревянные полки вместо мягких, тусклое освещение, запах сырости и дешевого табака. Но главное преимущество, отдельные купе, сохранилось, позволяя нам относительно свободно обсуждать дальнейшие планы.
Поезд тронулся, и мы углубились в территорию Маньчжурии. Пейзаж за окном разительно отличался от сибирского.
Бескрайние равнины, покрытые низкой растительностью, изредка прерываемые холмами или небольшими рощами. Многочисленные деревушки с глинобитными домами, крестьяне в традиционной одежде, работающие на рисовых полях, картина словно из другого века.
— Обратите внимание на характерный рельеф, — негромко произнес Архангельский, указывая на пологие возвышенности к северу от железной дороги. — Идеальные геологические условия для формирования осадочных пород. Структура напоминает Ромашкинское месторождение.
Я понимающе кивнул. Даже без специальных геологических изысканий опытный взгляд мог выделить перспективные районы.
Воронцов, сидевший у окна, неожиданно напрягся:
— Посмотрите, — он указал на группу японских военных, проводящих какие-то работы рядом с полотном железной дороги. — Это явно не обычный патруль.
Мы все подтянулись к окну. Действительно, в нескольких сотнях метров от дороги японцы установили палатки и какое-то оборудование.
— Полевые учения, — определил Александров. — Но слишком близко к железнодорожной магистрали.
Остаток пути до Харбина прошел без происшествий. Поезд медленно двигался по равнинной местности, делая частые остановки на небольших станциях.
К вечеру на горизонте показались очертания большого города, Харбина, «Восточного Парижа», как его называли в те годы.
Харбин поразил меня необычным обликом. Город представлял собой удивительное смешение культур.
Российская архитектура начала века, китайские пагоды, японские административные здания в европейском стиле. На улицах звучала русская, китайская, японская речь, вывески дублировались на трех языках.
На вокзале нас встретил представитель советского консульства, молодой дипломат Туринов, щеголевато одетый в светлый костюм.
— Приветствую, товарищи, — негромко произнес он, пожимая наши руки. — Рад, что добрались благополучно. Автомобили ждут у западного выхода. Размещение в гостинице «Модерн» подготовлено.
Пока грузили багаж, Туринов вкратце обрисовал ситуацию в городе:
— Обстановка напряженная. Японцы ведут себя все более бесцеремонно. Китайцы формально сохраняют власть, но фактически уже мало что контролируют. КВЖД пока функционирует в обычном режиме, советско-китайское управление сохраняется.
— Как настроение среди русского населения? — поинтересовался я.
— Тревожное, — ответил Туринов. — Многие опасаются японской оккупации. Есть слухи о подготовке эвакуации советских граждан. Эмигранты-белогвардейцы заняли выжидательную позицию. Некоторые надеются на японцев, другие опасаются потерять налаженный быт.
Гостиница «Модерн» полностью соответствовала своему названию. Построенная в начале века в стиле модерн, она сохраняла элегантность даже в деталях.
Изящные перила лестницы, витражи в холле, мозаичный пол. Номера оказались просторными и комфортабельными, с высокими потолками и большими окнами.
— Отдыхайте, товарищи, — предложил Туринов, когда мы разместились. — Завтра в десять утра запланирована встреча с китайским руководством КВЖД. Затем получение официальных разрешений на проведение инспекции путей. После обеда посещение технического отдела дороги для ознакомления с документацией.
Когда дипломат ушел, Александров собрал нас в моем номере для короткого совещания.
— Ситуация сложнее, чем мы предполагали, — констатировал он. — Нам необходимо максимально ускорить выполнение основной задачи. Предлагаю сократить официальную часть до минимума и сразу выдвигаться в район Цицикара.
— Согласен, — кивнул я. — Но сначала необходимо получить официальные разрешения, иначе первый же японский патруль задержит нас на выезде из города.
Кравцова, все это время стоявшая у окна и наблюдавшая за улицей, неожиданно произнесла:
— Товарищи, кажется, у нас сопровождение.
Мы подошли к окну. На противоположной стороне улицы, в тени дерева, стоял молодой японец в штатском. Но его выправка и манера держаться явно выдавали военного.
— Началось, — спокойно констатировал Александров. — Ничего неожиданного. Будем действовать по плану. Никаких обсуждений основной задачи даже в номерах. Только на открытом воздухе, вдали от посторонних.