— Благодарю за заботу. Мы примем все необходимые меры предосторожности.
Пока китайские чиновники готовили документы, Танака подошел ко мне. От него пахло хорошим табаком и каким-то терпким одеколоном.
— Товарищ Краснов, — произнес он тихо, почти интимно. — Наслышан о ваших удивительных способностях в поиске полезных ископаемых. Особенно нефти. Весьма интересный талант для железнодорожного инженера.
Я сохранил невозмутимое выражение лица:
— Вас ввели в заблуждение, капитан. Я обычный инженер-путеец. Моя специализация — структурная устойчивость железнодорожного полотна.
— Конечно, — Танака улыбнулся, но глаза остались холодными. — И все же… Если ваша экспедиция случайно обнаружит что-то интересное, помимо проблем с дренажем, я был бы признателен за информацию. Японо-советское сотрудничество может быть весьма взаимовыгодным.
— Обязательно сообщим о любых находках китайской администрации КВЖД, — я едва заметно подчеркнул слово «китайской». — Согласно протоколу.
Танака удержал улыбку, но в глазах мелькнула тень раздражения:
— Протоколы имеют свойство меняться, товарищ Краснов. Особенно в Маньчжурии. Приятной вам инспекции.
Он четко повернулся по-военному и вышел из зала, оставив после себя гнетущее ощущение угрозы.
Через полчаса все необходимые документы были подписаны. Мы получили официальное разрешение на проведение инженерных работ вдоль всей линии Харбин-Цицикар с особым акцентом на участок в пятнадцати километрах от Цицикара. Именно там, по моим данным из будущего, находилась ключевая часть Дацинского месторождения.
Когда мы выходили из здания управления, Архангельский тихо произнес:
— Не понравился мне этот японец. Слишком много знает.
— Не волнуйтесь, Андрей Дмитриевич, — я говорил уверенно, хотя внутренне разделял его тревогу. — Они могут подозревать, но доказать ничего не смогут. Главное, правильно организовать работу на месте.
Туринов, проводивший нас до автомобилей, предостерегающе поднял руку:
— Не здесь. В гостинице.
И он был прав. На улицах Харбина даже стены имели уши.
Вернувшись в «Модерн», мы не теряли времени. Наш номер на втором этаже с видом на центральную улицу превратился в оперативный штаб.
Александров проверил помещение на наличие двойных стен и механических подслушивающих устройств, используя компактный детектор, замаскированный под обычный медицинский стетоскоп.
— Чисто, — заключил он, закончив осмотр. — Но разговаривать только при включенном патефоне, на всякий случай.
Я завел пластинку с «Половецкими плясками» Бородина. Музыка заполнила комнату, создавая звуковой фон, способный затруднить возможное прослушивание.
— Ситуация осложняется, — начал я, собрав всех в центре номера. — Японцы проявляют к нам повышенный интерес. Капитан Танака прямо намекнул, что знает о нашей настоящей цели.
— Откуда утечка? — нахмурился Александров. — Группа проверена, документы безупречны.
— Дело не в утечке, — покачал я головой. — Скорее, в моей репутации. После открытий на Урало-Поволжье информация о «человеке, находящем нефть» распространилась слишком широко. Танака явно следит за советской нефтедобычей.
Кравцова, сидевшая у окна, внезапно подняла руку, призывая к тишине. Она сделала вид, что поправляет штору, внимательно вглядываясь в улицу.
— У входа в гостиницу наблюдатель, — сообщила она, не поворачивая головы. — Европейский костюм, шляпа, делает вид, что читает газету. Третий раз за последний час меняет позицию.
Александров незаметно подошел к окну и бросил короткий взгляд через штору:
— Вижу. И еще один в кафе напротив. Слежка установлена.
— Что ж, этого следовало ожидать, — я остался спокоен. — Перестрахуемся. Разделим группу на две части. Основная, я, Архангельский, Кравцова, Перминов и Александров, отправляемся завтрашним утренним поездом. Вторая группа, Воронцов, Гринев и Малышев, выезжает на следующий день как техническая поддержка. Это позволит рассредоточить оборудование и снизить риски.
Я подошел к большому чемодану и открыл его, демонстрируя специально сконструированные отделения:
— Бурильное оборудование разделим на части. Ничто не должно выглядеть как геологические инструменты. Все маскируем под стандартные железнодорожные приборы.
Архангельский раскрыл второй чемодан, где в специальных гнездах разместились пробирки с реактивами Вороножского:
— А как быть с химическими анализаторами? Их сложно объяснить для железнодорожных работ.
— Вот здесь пригодится ваша инженерная смекалка, — я показал на коробку с надписью «Анализаторы состава грунта». — Это стандартные наборы для проверки устойчивости земляного полотна. С их помощью определяют влажность, плотность и состав почвы. Абсолютно легальное оборудование, которое, как удачно совпало, можно использовать и для наших настоящих целей.