Я внимательно просматривал контракты, отмечая повторяющиеся схемы. Везде одна и та же методика. Фиктивные закупки несуществующего оборудования, документально оформленные с безупречным бюрократическим педантизмом.
— Но это еще не все, — Корсакова понизила голос и закрыла дверь кабинета. — Обнаружены следы вывода средств за рубеж. Через подставные компании в Иране и Турции. А оттуда переводы в европейские банки.
Она показала мне копии банковских документов:
— Швейцарский банк, счет на предъявителя. Английский банк, трастовая компания. Французский банк, анонимный вклад. Общая сумма выведенных средств за последние пять лет, по самым скромным подсчетам, около двадцати миллионов золотых рублей.
— Откуда у вас эти документы? — удивился я, разглядывая банковские выписки.
Герасимова слегка покраснела:
— У меня есть доступ к личному сейфу Алиханова. Он слишком самонадеян и не меняет шифр годами. Считает женщин неспособными к финансовым вопросам, поэтому не опасается меня. Эти документы он хранит для личного контроля над счетами.
— Вы рисковали, — заметил я.
— Я устала видеть, как разворовывают страну, — просто ответила Герасимова. — В то время как на промыслах рабочие гибнут из-за изношенного оборудования, руководство покупает недвижимость в Европе. У меня муж-нефтяник погиб в прошлом году при обрушении вышки. Вышки, которую не ремонтировали десять лет, потому что «не было средств». А теперь я знаю, куда уходили эти средства.
Я внимательно посмотрел на эту отважную женщину, рискнувшую противостоять системе коррупции ради справедливости, и почувствовал глубокое уважение.
— Товарищ Герасимова, ваша помощь неоценима. Благодаря вашему мужеству мы сможем пресечь хищения и направить средства на реальную модернизацию промыслов. Обещаю, ваш вклад будет отмечен на самом высоком уровне.
— Мне не нужны награды, — покачала головой Герасимова. — Я хочу только, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы рабочие не гибли из-за чьей-то жадности.
Корсакова вернула разговор к практическим вопросам:
— Мы подготовили подробный отчет с доказательной базой. Документы, свидетельские показания, финансовые выкладки. Все указывает на систематические, организованные хищения в особо крупных размерах.
— Прекрасная работа, — я просмотрел первые страницы отчета. — Этого достаточно для возбуждения уголовного дела и отстранения руководства Азнефти от должностей. Но давайте отложим радикальные меры до завтрашнего испытания турбобура. Если оно пройдет успешно, у нас будет комплексное обоснование для полной реорганизации Азнефти, и технического, и финансового, и кадрового характера.
— Согласна, — кивнула Корсакова. — Логичнее провести все изменения одновременно, избежав промежуточного периода нестабильности.
— Товарищ Герасимова, — обратился я к сотруднице планово-экономического отдела, — прошу вас пока не афишировать ваше участие в расследовании. Завтра после испытаний все изменится, но до тех пор лучше соблюдать осторожность.
— Конечно, — согласилась она. — Я достаточно долго играла роль незаметной сотрудницы. Еще день ничего не изменит.
Утро следующего дня выдалось ясным и безветренным.
Идеальная погода для проведения испытаний. Когда наш автомобильный кортеж прибыл на участок номер семнадцать Биби-Эйбатского промысла, там уже царило необычайное оживление.
Десятки людей, инженеры, техники, буровые мастера, рабочие, собрались вокруг буровой вышки, где предстояло провести демонстрацию турбобура Касумова.
Я заметил, что прибыло даже высшее руководство Азнефти во главе с Мамедовым, который нервно переговаривался с Рахмановым в стороне от основной группы. Видимо, неожиданная активность московской комиссии напугала их настолько, что они решили лично контролировать ситуацию.
В центре площадки возвышалась стандартная буровая вышка, окруженная штативами, насосами и другим оборудованием. Рядом на столе лежал тот самый турбобур.
Внушительный металлический цилиндр с характерными лопастями турбины, видными через специальные окна в корпусе. Касумов, одетый в рабочую спецовку, с горящими от возбуждения глазами, руководил подготовкой оборудования, отдавая четкие указания бригаде рабочих.
— Все готово, товарищ Краснов, — доложил он, подойдя ко мне. — Турбобур смонтирован на испытательном стенде. Проведены все предварительные проверки. Можем начинать демонстрацию, как только соберутся все приглашенные.