— Для этого у вас остается Корсакова с группой экономистов, — ответил я. — Они завершат реорганизацию финансовой структуры треста и наладят прозрачную систему учета и контроля.
Мышкин, сидевший в углу кабинета, негромко кашлянул, привлекая внимание:
— Леонид Иванович, считаю необходимым также оставить оперативную группу для обеспечения безопасности ключевых объектов. Угроза диверсий по-прежнему актуальна.
Я согласно кивнул. Враги технического прогресса не сдаются легко. Бывшие соратники Мамедова, избежавшие ареста, могли попытаться саботировать модернизацию, особенно после отъезда московской комиссии.
К концу совещания определились с составом постоянной группы. Двенадцать инженеров различных специальностей, восемь экономистов и финансистов, шесть оперативных работников. Все они переходили в непосредственное подчинение нового руководства Азнефти, но с сохранением прямого канала связи с Москвой.
В последний день пребывания в Баку я снова посетил Биби-Эйбатский промысел. Мне хотелось своими глазами увидеть, как идет процесс преобразований, запечатлеть в памяти картину рождения новой индустриальной эпохи.
Апрельский день выдался на редкость ясным. С небольшого холма, где когда-то добывали нефть примитивными колодцами, открывался впечатляющий вид на весь промысел.
Лес нефтяных вышек, среди которых уже выделялись новые конструкции для турбинного бурения. Модернизированная компрессорная станция с блестящими на солнце трубами. Строительные площадки будущих электроподстанций и линий электропередач. Колонны грузовиков, доставляющих оборудование и материалы.
Касумов, ставший моим постоянным спутником, тихо произнес:
— Когда я мальчишкой приходил сюда с отцом, здесь все выглядело совсем иначе. Древние, скрипучие механизмы, изможденные рабочие, нефтяные лужи под ногами. Честно говоря, не верил, что за мою жизнь здесь что-то изменится.
— А теперь? — я с интересом взглянул на молодого инженера.
— Теперь я верю, что мы способны преобразить не только Баку, но и всю нефтяную промышленность страны, — в его голосе звучала уверенность человека, нашедшего свое истинное призвание. — Ваша поддержка, Леонид Иванович, открыла перед нами такие перспективы, о которых мы раньше боялись даже мечтать.
Я молча кивнул. Действительно, за короткий срок удалось сделать невероятно много.
— Это только начало, Исмаил Рашидович, — сказал я, глядя на простирающийся перед нами индустриальный пейзаж. — Впереди еще много работы.
Московский поезд отходил рано утром.
На перроне бакинского вокзала собралась внушительная делегация для проводов.
Новое руководство Азнефти, представители республиканских органов власти, инженеры и техники. Многие пришли с букетами весенних цветов, что придавало церемонии прощания теплый, почти семейный характер.
Прозвучал последний гудок. Пора прощаться.
Я еще раз окинул взглядом провожающих, мысленно отмечая, как изменились эти люди за время нашей совместной работы. В глазах появилась уверенность, решимость, энтузиазм.
Когда поезд тронулся, я смотрел в окно на удаляющийся пейзаж Баку.
Город, раскинувшийся амфитеатром по склонам прибрежных холмов, спускающийся к Каспию сложной мозаикой домов, улиц и нефтяных вышек. На горизонте дымили трубы Черного города. Промышленного района, который теперь ждали кардинальные перемены.
Устроившись в купе, я достал из портфеля папку с расчетами и прогнозами, составленными Касумовым и Корсаковой. Цифры впечатляли. Если все пойдет по плану, к концу года добыча нефти в Баку вырастет минимум на двадцать процентов, а к 1933 году на все пятьдесят. Выход высокооктанового авиационного бензина после внедрения каталитического крекинга увеличится вдвое.
Колеса поезда выстукивали на стыках рельсов монотонный ритм. Из окна виднелись приморские поселки с глинобитными домами, потом начались степные пейзажи Северного Кавказа.
Дорога в Москву предстояла долгая, но мысли о предстоящих делах не давали почувствовать утомление от путешествия.
За окном сменялись пейзажи — сначала приморские холмы, покрытые весенней зеленью, затем бескрайние степи Северного Кавказа с редкими аулами и стадами овец на горизонте. К вечеру первого дня пути горный ландшафт сменился равнинным, характерным для Приазовья.
В купе стало душновато. Старый вагон, построенный еще до революции фирмой «Братья Коломейцевы», плохо проветривался. Сложной конструкции откидные латунные крючки на окнах давно расшатались, и проводнику приходилось подпирать раму деревянной палочкой, чтобы она не захлопывалась от тряски.