Настал момент раскрыть карты. Я достал из портфеля папку с документами и положил перед академиком.
— Результаты последних геологических исследований, Иван Михайлович. Проведенных по моему заданию за последние три месяца. Обратите внимание на данные структурного бурения в районе деревни Ромашкино. Там уже вовсю ведется масштабная добыча нефти.
Губкин недоверчиво взял бумаги, начал просматривать их, все больше хмурясь. Затем снял очки, протер их, словно не веря своим глазам, и снова углубился в чтение.
— Это невероятно… — пробормотал он наконец. — Если данные верны, то речь идет о гигантском месторождении. Возможно, крупнейшем в мире. Но как… почему наши геологи не обнаружили его раньше?
— Потому что искали не там, где нужно, — мягко ответил я. — Основываясь на устаревших теоретических представлениях о формировании нефтяных залежей. Вы сами писали еще в двадцатом году, что нефть может образовываться не только в антиклинальных, но и в синклинальных структурах при определенных условиях.
Губкин резко поднял голову, удивленно глядя на меня:
— Вы… вы читали мою статью в «Нефтяном деле» за 1920 год?
— Не только читал, но и использовал ваши идеи для поиска новых месторождений, — улыбнулся я. — Ваша теория органического происхождения нефти и миграции углеводородов через пористые породы блестяще подтверждается новыми данными.
Академик медленно откинулся на спинку кресла, не сводя с меня изумленного взгляда. Затем снова склонился над документами, быстро перелистывая страницы, изучая графики и диаграммы.
— Послушайте, но если это правда, если эти данные подтвердятся… — в его голосе послышалось волнение. — Это перевернет все наши представления о нефтеносности Поволжья. Это открытие мирового значения!
— Именно, Иван Михайлович, — кивнул я. — И это лишь начало. Предварительные исследования указывают на наличие целой группы гигантских месторождений в Волго-Уральском регионе. Туймазинское, Шкаповское, Арланское… Теоретические оценки запасов превышают десять миллиардов тонн.
Губкин медленно поднялся из-за стола, подошел к висевшей на стене геологической карте СССР и долго вглядывался в нее, словно пытаясь увидеть скрытые под землей сокровища.
— Десять миллиардов… — пробормотал он. — Это больше, чем все известные мировые запасы вместе взятые.
Он повернулся ко мне с новым выражением лица, смесь научного энтузиазма и профессионального любопытства теперь полностью вытеснила прежнюю настороженность.
— Как вы пришли к этому открытию, товарищ Краснов? Какие методы использовали?
Я был готов к этому вопросу. Сказать правду, что я знал о месторождениях из своего прошлого в XXI веке, невозможно. Но я подготовил правдоподобное объяснение.
— Комплексный подход, Иван Михайлович. Сопоставление геологических, геофизических и геохимических данных. Анализ микрорельефа местности с помощью аэрофотосъемки. И, конечно, экстраполяция закономерностей, выявленных вами в ваших фундаментальных работах.
Это объяснение, кажется, удовлетворило академика. Он вернулся к столу и решительно протянул мне руку:
— Что ж, товарищ Краснов, вы меня убедили. Если ваши данные подтвердятся, это действительно революция в нефтяной геологии. Институт должен быть в авангарде этих исследований. Я согласен на реорганизацию и расширение, под нашим совместным руководством.
Я с облегчением пожал протянутую руку. Первый и самый трудный барьер преодолен.
Губкин, человек старой закалки, не побоялся признать весомость новых аргументов и изменить свою позицию перед лицом научных фактов. Это внушало уважение.
— Предлагаю сразу перейти к конкретным шагам, — сказал я, доставая из портфеля еще одну папку. — Вот план расширения института, включая структуру, штатное расписание, бюджет. Прошу вас ознакомиться и внести коррективы. А завтра предлагаю созвать научный совет для официального утверждения новой программы работы.
Губкин вновь надел очки и углубился в изучение принесенных документов. По мере чтения его лицо все больше оживлялось, а в глазах появлялся блеск энтузиазма.
— Масштабно мыслите, товарищ Краснов, — произнес он наконец. — Очень масштабно. И правильно. Нефть — это будущее страны. А с такими запасами, как вы предполагаете, мы можем стать ведущей нефтяной державой мира.
Мы проговорили еще около двух часов, обсуждая детали предстоящей реорганизации. Губкин, как и полагается ученому, задавал множество точных, порой неудобных вопросов, но постепенно его скептицизм уступал место увлеченности новыми перспективами. К концу беседы он уже сам предлагал смелые идеи и строил грандиозные планы.