Упоминание о военных нуждах подействовало. Ипатьев, сам бывший генерал царской армии, прекрасно понимал важность технологического превосходства для обороноспособности страны.
— В таком случае, мы ускорим работу, — сказал он. — Но все же необходимо провести хотя бы минимальный цикл проверок безопасности. Катализаторы на основе ванадия могут быть токсичными.
— Безусловно, — согласился я. — Безопасность на первом месте. Но все процессы должны идти параллельно, без бюрократических задержек.
Следующий час мы провели, обсуждая технические детали проекта. Ипатьев и Вороножский, несмотря на разницу в характерах и научных подходах, прекрасно дополняли друг друга. Академическая основательность первого уравновешивала экспериментаторский азарт второго.
Вместе они создавали мощный тандем, способный за месяцы пройти путь, который в обычных условиях занял бы годы.
Завершив обсуждение технических вопросов, я отвел Архангельского в сторону для детального разговора об экспедиции:
— Андрей Дмитриевич, я присоединюсь к вам на начальном этапе маршрута. Необходимо лично убедиться, что все идет по плану. Когда планируете выезд?
— Через десять дней, Леонид Иванович, — ответил геолог. — Сейчас заканчиваем комплектацию оборудования. Получаем новые буровые станки для структурной разведки, легкие, транспортабельные. С ними мы сможем быстро обследовать большие площади.
Я улыбнулся, глядя на воодушевление молодого ученого.
— Не сомневаюсь, что экспедиция увенчается успехом, — сказал я. — Под вашим руководством, Андрей Дмитриевич, мы откроем не одно месторождение.
Покидая лабораторию, я испытывал глубокое удовлетворение. Научный центр, о котором я мечтал, становился реальностью.
Глава 19
Нефтехим
Московская весна выдалась холодной и дождливой.
Промозглый ветер с реки пробирал до костей, пока наш служебный автомобиль пробирался по раскисшей дороге, ведущей к старому нефтеперерабатывающему заводу в пригороде.
Свинцовые тучи нависали над ржавыми корпусами цехов, придавая всей картине еще более угнетающий вид. Степан что-то недовольно ворчал под нос, отчаянно крутя баранку.
Рядом со мной на заднем сиденье расположился Величковский, задумчиво глядевший в запотевшее окно. Профессор крепче обычного сжимал набалдашник трости, выдавая внутреннее напряжение. Вороножский, сидевший напротив, непрерывно что-то бормотал, перебирая в руках маленький астролябический инструмент.
— Ужасный день для начала нового дела, — негромко произнес Величковский, вытирая платком запотевшее стекло. — Сырость проникает даже сквозь пальто.
— Напротив, Николай Александрович, — возразил я. — Самая подходящая погода для выявления всех недостатков завода. Если оборудование функционирует в таких условиях, значит, оно действительно надежно.
Автомобиль проехал через проржавевшие ворота с полустертой надписью «Московский нефтеперегонный завод имени Дзержинского». Территория предприятия представляла собой удручающее зрелище.
Покосившиеся деревянные склады перемежались с кирпичными цехами дореволюционной постройки. Между зданиями тянулись хаотичные переплетения труб, зачастую просто лежащих на земле. Кое-где виднелись маслянистые пятна разливов нефтепродуктов.
У приземистого здания заводоуправления нас встречал директор. Белозубов Антон Макарович, крепкий невысокий мужчина с квадратным подбородком и жесткой щеткой усов, представлял собой классический тип «красного директора», выдвиженца из рабочих, получившего минимальное образование на ускоренных курсах. Судя по орденской планке на потертом кителе, прошел Гражданскую.
— Товарищ Краснов! — Белозубов энергично пожал мою руку. — Рад приветствовать вас на нашем предприятии! Честно скажу, сам удивился, когда узнал, что директор-распорядитель «Союзнефти» лично желает осмотреть наш небольшой завод.
— Антон Макарович, — я ответил не менее крепким рукопожатием, — в нашем деле мелочей не бывает. Каждый завод, каждая установка составляет часть большого плана. А ваше предприятие имеет особое значение для нового направления, которое мы развиваем.
Белозубов провел нас в директорский кабинет, тесное помещение с высоким потолком и единственным окном, выходящим на заводской двор. Застарелый запах махорки перемешивался с ароматом промасленной бумаги.