А если это… кто-то из тех, кто на Земле совершил страшное преступление и теперь скрывается тут от правосудия? Мошенники в особо крупных, например, или вовсе серийные маньяки?
Вопросов было намного больше, чем ответов.
— В общем, давай-ка и тебе сделаем комбез из шкуры гориллы, — решил я. — Опасно ходить так просто, без дополнительной защиты. Люди-монстры — это покруче всяких там обезьян и львобуйволов.
Но сначала мы подзаправились — оказалось, Ксюхины сотоварищи, обидевшись на то, что она не поддержала их желание возвращаться, забрали с собой абсолютно всё, не оставив девчонки даже припасов еды.
— Твари гунявые, — выдал я своё определение туристам, когда Ксюха, смущаясь, созналась, что хочет есть, а продукты все «ушли домой». — Таким не в Сферу ходить, а в клубах с кончиттами разборки устраивать.
— Как ты думаешь, они снова сюда заявятся? — спросила Ксюха, напялив на себя готовый комбез.
Я пожал плечами. Фиг знает, что на уме у этих мечтателей поживиться чужим имуществом. Хотя тут опять непонятки: а только ли из-за жажды наживы они приходили сюда? Может быть, это вовсе… людоеды? Я как-то читал, что одичавшие люди часто становились каннибалами.
— А давай отрежем лишнее на штанинах и рукавах. И я сошью из этих кусков шлемы. Головы-то тоже надо как-то защитить.
Я согласился. Пока Ксюха ковырялась с комбезами и шлемами, я занялся изготовлением для неё оружия. У меня же до сих пор валялось щучье ребро. Я ещё сначала хотел из него рапиру сделать, а потом как-то отложил идею и забыл вовсе. Правда, рапира будет не обычная, ведь кончик ребра согнут. Ну и что? Просто удар надо будет наносить не прямо, а сверху. Тут, конечно, нужна особая точность, чтобы чётко попадать остриём в цель. Зато такой рапирой можно будет пользоваться как крючком: подцепил врага за ногу и дёрнул. И вот он уже валяется на земле. Удобно же? Надо только наконечник приделать, чтобы вот прям настоящий крюк получился.
Кстати, комбезы Ксюха чуток модернизировала. На моём сделала-таки гульфик, который застёгивался на крючок — спецом нашла какой-то шип среди веток, обломила лишнее. А сзади придумала откидывающуюся деталь, как карман у портфеля. Ну, это если вдруг приспичит по-взрослому. Тоже крючками пристёгивать эту откидушку надо будет.
Себе она сделала две таких деталей: сзади побольше и между ног поменьше. Ну, вы понимаете… Неудачный опыт, когда я запутался в собственных штанинах и чуть не сдох, дал свои плоды. Как говорят, век живи — век учись, может быть, и дотелепаешься до старости.
Я всё оттягивал момент, когда нам надо будет устраиваться на ночлег. Просто не знал, как вообще себя вести в таких случаях и что говорить. Предложить Ксюхе лечь со мной в одну постель? А вдруг она обидится? Можно, конечно, сказать так: «Ты ложись на мою кровать, а я сегодня перекантуюсь на диване на кухне»? Так ведь опять же может обидеться. И вообще, кто их поймёт, этих баб? Простите, девушек, хотя это, по сути, одно и то же.
Ну ладно, допустим, согласится Ксюха спать со мной в одной постели. А вдруг я опорфунюсь? Не, ну как бы опыт, какой-никак, но у меня был. Только там всё было проще: со случайными знакомыми да после внушительной дозы расслабляющего мне, если честно, было глубоко пофигительно, какое я произведу впечатление на даму, согласившуюся развлечься со мной. А сейчас-то всё иначе.
Не то, чтобы у меня к Ксении какие-то там чувства были. Любовь-морковь и всякое разное, ток не безобразное. Кроме благодарности и жалости — вот ни фигульки у меня к ней нет ничего. Только ведь так прямо в глаза же не скажешь. Как бы, услышь я от неё такое — точно в нос бы выписал. Ну, она-то мне не выпишет, факт, побоится в ответку схлопотать. Наверное, просто опять реветь пойдёт. У них же это любимое занятие.
Голова распухла от всех этих «если» да «кабы». Не, жить одному намного проще и спокойнее.
— Знаешь, Сём, я пойду прилягу, хорошо? Что-то устала очень. Давай, ты на своей кровати будешь спать, а я на диванчике в кухне устроюсь, лады?
Не, ну это как так-то, а? Я тут мучаюсь, подходы всякие ищу — а она раз, и обломала бамбук, причём прямо у самого корня. Так-то мне же проблем меньше, ага. Но ведь обидно же! И на фига, спрашивается, весь этот компот заваривался?