- Спокойной ночи, бабуля, - Марина, в свою очередь, поцеловала бабушку. Затем они с Эльвирой вышли на улицу, ключ спрятали под крыльцом и направились в сторону местного клуба.
Дорога была не очень длинной. Клуб располагался неподалеку от сельпо, в котором накануне отоваривалась Эльвира. Надо сказать, дорога не очень благоприятствовала походу на каблуках. Но нужно было терпеть. Заговорившись, Эльвира чуть не забыла снять маскировочное платье. Остановившись у деревянной изгороди, за которой начиналась большая поляна, где часто прогуливали лошадей или мальчишки играли в футбол, Эльвира оглянулась, чтобы никто ей не помешал «сбросить шкурку». Затем быстро сняла с себя платье сестры, свернула его и спрятала в траве прямо под изгородью. Потом одернула свое золотистое умопомрачительное платье, встряхнула волосами и они с Мариной продолжили аккуратно пробираться по ухабистой дороге.
Когда сестры подошли к клубу, веселье уже было в разгаре: на высоком крыльце толпились парни, курили, о чем-то весело разговаривали, перебивая друг друга и громко смеясь. Было среди них несколько девушек. Они стояли в обнимку со своими спутниками. Иногда дверь в клуб открывалась, выпуская наружу уплясавшихся, и тогда на улицу рывками выкатывались звуки зажигательной попсовой композиции. Из беседки чуть вдалеке от клуба, почти за зданием также доносились звуки веселья: громкий смех, крики, женский визг. Освещения по улицам не было. Фонарь, висевший на стене над входом в клуб, разгонял темноту на крыльце и на небольшом расстоянии от него. Эльвира и Марина, пытаясь увидеть в толпе на крыльце кого-то из уже знакомых, а главное – Николая, подошли к крыльцу. Как только они оказались в кружке света у первой ступени крыльца, шумная компания умолкла, замерли руки с сигаретами, у кого-то из ладони просыпались семечки, кто-то ощутил у себя на носке кроссовка «приятную» тяжесть каблука своей подруги. Девушки поднялись на крыльцо, быстро оглядели компанию, но никого знакомых не увидели. Тогда они, молча, зашли в клуб. Сначала они попали в фойе, где стоял стол для пинг-понга, а вдоль стены стоял ряд кресел – таких, какие встречаются на старых железнодорожных станциях, вроде той, а которую девушки не так давно прибыли. На креслах сидели несколько парней, у одного из них на коленях сидела девушка: как раз одна из тех, что встретились Эльвире у магазина, а затем – на берегу. Еще двое парней играли в пинг-понг, хотя они больше куражились, по всему видно, разогретые чем-то веселительным. Непосредственно дискотека проходила в актовом или «концертном» зале. Девушки прошли туда, предварительно заплатив символическую плату за вход дородной женщине сурового вида. «Концертный» зал представлял собой помещение величиной в школьную столовую. В зале имелась сцена с бордовым занавесом, украшенным обшарпанной золотистой бахромой и кистями. В верхней части над сценой виднелись следы от не так давно снятой советской символики. Из-за кулис виднелась трибуна. Возле сцены в уголке располагалась музыкальная аппаратура, состоящая из китайского музыкального центра, от которого тянулись провода к высоким музыкальным колонкам, стоящим по бокам от сцены. Функцию светомузыки выполняла новогодняя гирлянда, тянувшаяся вдоль стен, а также несколько фонарей с цветными стеклами, закрепленными на краю сцены. Приятно удивляло наличие зеркального шара под потолком, который, к тому же, вращался. Марина улыбнулась – такой милой показалась ей простая, с претензией на продвинутость, обстановка на местном «танцполе». Эльвира же с усталым сарказмом приподняла бровь и ухмыльнулась. Да уж, в таком сарае она еще не танцевала. Даже школьный репетиционный зал, где она репетировала танцевальные номера когда-то, был более современным. Ну что ж, и здесь, под попсу, можно показать себя, лишь бы здесь был тот, ради которого она с таким старанием наряжалась. И в этом ожидании ее мысли были схожими с мыслями Марины. Но его не было и тут. Неужели он пьянствует там, в беседке? Вот уж чего не ожидали бы. Он же такой положительный, суд по бабушкиному описанию. И такой сногсшибательный – по собственным наблюдениям.
Тем временем веселье набирало обороты. Танцевали в основном девушки. Они образовали круг и танцевали, перетаптываясь с ноги на ногу, двигая при этом из стороны в сторону немного согнутыми в локтях руками. В глаза бросались суперклешенные джинсы со стразами, в которых переливались огни елочных гирлянд; ядовитые и леопардовые расцветки топиков и маечек, розовые с золотом толстовки в стиле «сельский r’n’b». На одной из девушек был короткий сарафанчик с логотипом Шанель. И среди этого пестрого хоровода от души «зажигал» Степа. Ногами, обутыми в классические туфли он задорно топтал танцплощадку, поддергивая немного на коленях джинсы, сковывающие его безудержное веселие, надетая на голое тело олимпийка – белая, с оранжевыми и красными полосками на рукавах и логотипом типа «abibas» или еще каким-то в этом роде, была расстегнута почти до уровня солнечного сплетения. На оголенном участке груди красовался массивный крест. Плоская кепка съехала на затылок. Степа явно был в отрыве. Он крутился то возле одной, то возле другой девушки, будто бы напирая на нее. Потом перемещался в центр круга, где танцевал, выбрасывая ноги в разные стороны и двигая поджатыми к груди руками. Потом вдруг покидал круг и начинал со спины подбираться к девушкам: одну приобнял, другую шлепнул по ягодицам. А когда на него начинали замахиваться, он ловко уворачивался от удара и продолжал свой танец, полный бурлящего веселья и задора. И тут он увидел Марину и Эльвиру. Степа сразу немного забыл про своих подружек по танцполу, пританцовывая, приблизился к сестрам, потом встал между ними и, обняв их за талию, повел к другим танцующим. Эльвира решила, что пусть сейчас здесь и нет Николая, но в грязь лицом она не ударит. Оказавшись в центре круга, вместе со Степой и сестрой, она начала двигать ритмично, но, вместе с тем, плавно и грациозно. Марина стала подыгрывать сестре, они, то сближались в танце, то вновь немного удалялись, то начинали виться возле Степы. Степу же распирала гордость, пусть это были только танцы. В танцзал зашли несколько парней – те, что сидели в фойе. Степе было вдвойне приятно, что он танцует с такими кисами. Недовольны были только девушки, которые полностью выпали из его внимания. Они с недовольством переглядывались, подходя периодически друг к другу, переговаривались, обсуждая откровенные наряды сестер, их «развратный» стиль и прочее в этом роде. Тем временем другие ребята стали пробиваться в круг танцующих, чтобы оказаться поближе к Марине и Эльвире. В танце они то и дело норовили хоть немного задеть девушек, чтобы обратить на себя внимание. Особую интригу создавало такое поразительное сходство сестер. Хотелось познакомиться с ним поближе, и, в идеале, «замутить» хотя бы ненадолго. Дух захватывало, когда воображение рисовало, на что могут быть способны эти крошки в постели, раз они такое творят здесь, в этом зале.