— Вы уверены?
— Как ни прискорбно, да...
— Давно?
— Пару дней назад.
— Где тело?
С замиранием сердца доктор Темар ждал ответ на самый важный вопрос. Целую минуту его, терзала мысль, что Английская Роза вообще ничего не скажет.
— Еще... не нашли.
Часто заморгав, Найджел со вздохом прошептал:
— Кари... Не уходи. Не покидай меня... — Он поймал себя на том, что обращается к ее душе — по крайней мере, пытается воззвать к этой нематериальной субстанции. Неужели он верит в мистику?
— Думаю, нам нужно поговорить, — быстро написал доктор.
Дать телефон Английская Роза отказалась, поэтому он отправил свой добавочный номер в университете и с нетерпением принялся ждать звонка. Наконец таинственная собеседница позвонила — как ни странно, действительно из Англии.
После того как незнакомка не пожелала назвать свой номер, Найджел не слишком удивился ее неразговорчивости. Он вновь глубоко вздохнул. Английская Роза — последняя ниточка, ведущая к Кари. Если аспирантка, в самом деле, погибла, как утверждает собеседница, времени терять нельзя.
— Кари, толком не разобравшись, влезла в самую гущу той кошмарной войны, что сровняла с землей половину Сиэтла, — сказал он.
— Ну, Лондону тоже досталось, — хмыкнула англичанка.
Найджел прикрыл глаза: значит, Лондон... Он попытался сосредоточиться, составить план — словом, действовать как ученый.
— Мне нужна помощь, чтобы перевезти тело обратно, сюда... чтобы похоронить ее в родном городе. Ну, по всей форме, понимаете?
Тогда свяжитесь с полицией. Правда, придется несколько дней подождать.
— А! Время на поиск тела...
— Совершенно верно.
Доктор уловил в голосе Английской Розы подозрительные нотки. Что ж, вполне естественно: ей известно о погибшей девушке, но в полицию она об этом почему-то не сообщает... На месте англичанки он бы тоже настороженно отнесся к излишне любопытным собеседникам.
Найджел решил рискнуть. Неуловимая как воздух Английская Роза оставалась единственным связующим звеном между ним и Кари.
— Загвоздка, видите ли, в том, что тело должно быть в хорошем состоянии, как можно лучшем, понимаете? Семья хочет открытый гроб.
— Может, оставим игры? — неожиданно сказала женщина, похоже, приняв на его счет какое- то решение — или намереваясь принять.
— С удовольствием. Только сначала вы. Представьтесь хотя бы.
— Английская Роза. Это имя не хуже и не лучше прочих. А кто вы, профессор?
— Раз мне приходится звать вас по нику, к чему раскрывать себя? Вообще я известен как Доктор Франкенштейн.
С другого конца провода донесся вздох.
— Что ж, понимаю, доктор. Но задачка не из легких.
— Меня не интересует процесс. Главное — быстро отыскать тело. Я хорошо заплачу. За труды и потраченное время.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Меня, впрочем, интересуют не деньги, а информация.
Найджел с удовлетворением отметил, что сумел заинтриговать незнакомку. Пусть первую кошку и оживили посредством магии, искусством воскрешения владела далеко не каждая ведьма — теперь доктор был в этом уверен.
ХОЛЛИ, ПАБЛО, АРМАН, АЛЕКС И ХРАМ ВОЗДУХА
Под Кельном, Германия
Холли подумала о том, что сердца у нее нет — если бы оно было, то давным-давно разбилось бы. Ее пути разошлись с самыми дорогими людьми: Амандой, Николь, маленьким племянником Оуэном, дядей Ричардом, Жеро... Впрочем, Жеро ушел сам, не сказав на прощание ни слова, у Николь начались роды, и Холли пришлось выбирать судьбу.
Тогда Алекс Каррутерс, новообретенный родственник из рода Каор, предложил ей объединенными усилиями громить цитадели Верховного ковена — заклятого врага Материнского ковена и непосредственно приверженцев Холли.
Материнский ковен, в который входили ведьмы и ведьмаки, поклоняющиеся Богине, когда-то пытался заставить Холли присягнуть на верность. Девушка неохотно уступила, но особой пользы это не принесло: дважды на ее ковен нападали злейшие враги — колдуны Деверо, — и оба раза Материнский ковен не сумел защитить подопечных.
В конце концов Холли решила уйти с Алексом. Аманда, Томми, Ричард, Николь — все они мечтали о мире. Что ж, свой долг перед магическим сообществом они выполнили и вполне заслужили спокойную жизнь.
Филипп, ведьмак-француз, верный адепт Богини, не отказался бы побороться еще, но связанный духовными узами с Николь в первую очередь хранил верность именно ей — и ребенку (вероятно, его собственному). В число потенциальных кандидатов на отцовство, кроме Филиппа, входили Илай Деверо и ныне покойный Джеймс Мур — муж Николь, сын главы лондонского Верховного ковена.