Когда Маша вошла на двор, все в доме еще спали, только ворота конюшенного сарая, находившегося в боковом флигеле, были открыты.
– Федор, а Федор! – крикнула Маша.
– Чего там? Кто спрашивает? – из конюшни вышел мужик в кожаном переднике, с мочалкой в руках. – Ты, Машутка? Ишь, она с гулянки только идет, а я уже за делом: экипаж мою. Чего тебе?
– Барин не выходил?
– Такую-то рань? Чего ему?
– Не бывало, что ли? Для него, что день, что ночь – все дела какие-то.
– Дел, видно, немало. У него в окнах недавно огонь светился. Видно, что дела. Без дела кто же всю ночь хороводиться будет.
– Как же это я попаду теперь? Поди, заперто, а на морозе ждать совсем неохота.
– Сходи, стукни, может, барин-то не спит. Говорю, огонь только что погас.
– И то схожу, попытаю счастья.
Марья направилась к крыльцу черного хода и скрылась за дверью. Прошло две-три минуты, и по всему двору разнесся отчаянный вопль.
– Машка вопит, чтой-то с нею? – кинулся на крик из своей комнатки Федор.
Девушка уже была на дворе и бессмысленно металась, неистово вопя:
– Убили, убили… барина убили!… Люди добрые, помогите!… Убийство!
Крики уже вызвали переполох. Из флигелей выскакивали полуодетые люди, от ворот бежал дежурный дворник.
– Кого убили? – раздались со всех сторон вопросы.
– Барина нашего, Евгения Николаевича! – вопила Марья.
– Козодоева?
– Его, его! Да подите же вы туда кто-нибудь! Может, еще и жив он…
– А говоришь: «убили», – заметил старший дворник, – только народ мутишь! Ежели жив, так не убийство, а покушение… Ну, идем!
– Ой, нет! – взвизгнула Марья. – Не ведите меня туда! Лучше я здесь останусь.
– Врешь! Должна идти, ежели первая на такое дело наткнулась, – подтолкнул девушку к крыльцу старший. – Ребята, вы посторонних и любопытствующих посдержите! Чего тоже лезут?… Антоха! – крикнул он одному из подручных. – Беги на пост к городовому, сообщи: так, мол, и так – происшествие.
Постанывающая от внезапного потрясения Марья, дворники, Федор и несколько наиболее энергичных любопытных поднялись по лестнице к дверям в козодоевскую квартиру.
– Ой, отпустите меня лучше! – взвизгнула уже на площадке Марья. – Увижу его – чувства лишусь!
– Полно кобениться-то! Отворяй скорее! – прикрикнул на нее старший и вошел в квартиру.
К этому времени рассвело настолько, что все можно было ясно рассмотреть.
На полу, недалеко от входной двери, в луже уже запекшейся крови лежала темная масса, напоминавшая человеческую фигуру.
– Н-да, дело, – проговорил старший, обнажая голову. – Какое тут жив.
– Вся голова вдребезги, – проговорил Федор, наклоняясь над трупом. – Эка! Каша кашей стала!
– И в самом деле! Вот так поработали! – согласился с ним один из дворников. – Даже лица не признать…
Действительно, голова трупа была вся размозжена. Черепная чашка превратилась в осколки, мозг вперемешку со сгустившейся черною кровью покрывали, как маской, всю нижнюю часть лица.
– Царство Небесное! – проговорил старший. – И кто же этакое дело натворить мог?!
– Он, он, проклятущий! – воскликнула Марья. – Гость вчерашний! Барин-покойник вчера его с Федькой неведомо откуда привез. Он и убил. Больше некому, как ему, окаянному. Барышня-то, барышня наша, Софья Карловна, ничего, поди, не знает. Спит теперь, голубушка, крепким сном, а тут такая беда стряслась. Пойти побудить ее!
Марья выбежала из квартиры и через двор кинулась к парадному ходу.
– И нам, ребята, здесь оставаться нечего, – объявил старший. – Сейчас полиция явится, выйдем-ка на лесенку. Никто ничего трогать не смей! Ну уж и дело стряслось!… Федор! Слышал, что Машутка сказала? Ты это какого же убивца к нам в дом привез?
– Я что же, Панкратий Иванович? Мое дело – сторона. Разве я могу в хозяйские дела мешаться?
– То-то „сторона“! Вот посмотрим, с которой стороны тебя к этому делу пришьют? Эх, сколько народа набилось!… Хоть бы полиция скорей приходила!
Вся лестница была запружена людьми, со двора доносился шум голосов.
– Панкратий Иванович! – крикнул снизу посланный старшим за полицией Антон. – На парадный вас требуют… Сам господин помощник туда пришли!
– Иду, иду! – и Панкратий Иванович, расталкивая народ, кинулся к парадному ходу.
– Что у вас тут случилось? Убийство? – встретил его грозным окриком помощник пристава, ожидавший старшего с двумя околоточными и несколькими городовыми. – Простите, сударыня, – с любезным полупоклоном обратился он к стоявшей около него Софье Карловне, за которой видна была дрожавшая Марья. – Евгения Николаевича ухлопали?