— Я готов. Мишку из стойла выведу, и можем ехать, — у Семёна великолепный конь, крупный в кости, мышцы перекатываются под коричневой лоснящейся от доброго ухода кожей. Он под стать хозяину, сильный, спокойный, немного медлительный, но выносливый. Хотя когда нужно и со Шпорой может потягаться в беге.
— Знаешь, что я подумал, а захвати бухту верёвки и четыре факела, — неожиданно даже для самого себя говорю я.
— Зачем? — посуровев лицом, спрашивает друг.
— Честно? Сам не знаю. Почти сто процентов, они у водопада.
— Почти сто процентов?
— Не придирайся к словам. Всё будет нормально, но… верёвку и факела возьми.
Выехали, молча, нехорошее предчувствие зачем-то грызёт душу. Гоню от себя плохие мысли, но они гнездятся в голове как навозные мухи. Постепенно с шага мы переходим в галоп и к месту подскакали, заставив вспотеть, наших жеребцов.
Из пещеры входит и выходит народ. Это весьма оживлённая дорога, ведь она связывает Град — Растиславль с морем и первобытным лесом. Здесь проходят маршруты купцов, ею пользуются охотники и военные. В своё время извели членистоногое, что доставляло нам столько хлопот. Поэтому дороги почти безопасны, разве, что лихие люди иногда нападают на обозы, да люди Вилена Ждановича иной раз щупают нашу оборону, хотя, вроде, союз у нас.
У пещеры пост, он не основной, нужен больше для сохранения порядка на местном уровне. Основной пост — укреплённый и укомплектованный кадровыми военными — у ворот Титанов. Далее располагаются казармы нижнего уровня, и производится охрана всей прилегающей территории по всем правилам военной стратегии.
Молоденький офицер отдаёт честь, не показывая вида, что удивлен. Конечно, я редко выезжаю без сопровождения. Не раз князь Аскольд высказывал моему легкомыслию свой негатив, но я неисправим, очень уж люблю свободу. Хотя он прав, могу за это поплатиться, народ разный, есть субъекты, мечтающие расправиться со мной. Самое главное из-за чего меня иные не любят, запрещаю воровать. Мне не нужно доказательств о честности заработанных материальных благах, если они не в состоянии обосновать их приобретение: забыл как, не помню где, но работал в поте лица — не катит. Кто им запрещает заниматься простейшей бухгалтерией. Несомненно, кто и попадает под горячую руку незаслуженно, несправедливо. Как всякая революция, а это революция идейного образа жизни, ломки выработанного веками сознания, предусматривает жертвы. Ведь и я в своё время давал пакетики благодарности различным чиновникам, где-то пытался взять больше, чем положено. Система заставляла. И как бы ты хотел обойти невольную несправедливость, не получится. Самое главное, уметь подавить в себе жалость и беспощадно изводить "правозащитное" движение. Во-первых, они большей частью преследуют свои интересы, а во-вторых — законностью пусть занимаются профессионалы. В нашем государстве нещадно наказывают: за воровство, хулиганство, брак на работе, прогулы, нецензурную брань, пьянство и т. п. Ловлю себя на мысли, может у нас диктатура? Вдруг, когда-нибудь, некий классик напишет, как тяжело было жить при Великом князе Никите Васильевиче. Никакой свободы! Ни ругнёшься, ни напьёшься, женщине не нахамишь.
Прыгаю с коня, жму руку офицеру:- Как обстановка, эксцессов нет?
— Сегодня тихо, а вот вчера, через нижний пост Вася Христос, сидя на ишаке, пытался прорваться в город. Не пустили, ни его, ни его апостолов.
— Давно о нём не слышал, — в ответ на улыбку офицера я не улыбаюсь. Вася Христос резко поменял свои заповеди, они стали вроде такими правильными, доступные простому люду. Но всё равно, что-то в них не договаривалось. Чувствуется, за ним стоят умные люди, а их цели, очень "правозащитные". Верно у них план, с помощью Васи Христа, внести у нас смуту и, незаметно отобрать власть. Нет, такие гости для Град — Растиславля, всегда персоны нон грата.
— А, юродивый, — отмахивается офицер.
— Не скажи, — хмурюсь я, — запомни, он опаснее лазутчиков императора Вилена Ждановича.
— Что, к стенке сразу?
— Упаси боже! — не трогай. Нельзя из него делать страдальца, народ любит мучеников. Как бы, не расцвела после них, их гнилостная идея, а его место кто-то да всегда займёт. Незаменимых нет. Ты лучше выполняй, что предписано уставом и никакой самодеятельности.
— Это понятно, так, к слову сказал, — смущается молодой офицер. Я с удивлением замечаю, как краснеют у него щёки.
— Ты мне лучше скажи, — перевожу разговор в интересующую меня тему, — дети мимо не проходили?