Проделал он этот трюк очень быстро и ловко. Молодая мамаша, стоящая с коляской у подъезда, никаких странностей не заметила. Да и чего ей было замечать? Ну, какой-то музыкант. Она и соседей на своей лестничной клетке не слишком помнила в лицо.
Мужчина довольно улыбнулся в вислые усы, шагнул в темноту подъезда и направился к лифту. Движения его оставались такими же спокойными и уверенными. Лифт – надо же! – работал. Поднимался мужчина в одиночестве.
Он вышел на площадке последнего, девятого этажа. «Музыкант» быстро оглянулся, окинул площадку цепким взглядом. Настороженно прислушался.
Никого. Лишь заунывное кошачье мяуканье раздавалось откуда-то снизу.
Еще несколько шагов вверх по короткой железной лесенке, и мужчина с футляром для альта оказался перед сваренной из арматурного прутка решетчатой дверцей. Дверца оказалась запертой: в двух проушинах торчала толстенная дужка громадного и ржавого висячего замка из семейства «амбарных». Вид у замка был устрашающим. Таким хорошо крепостные ворота запирать!
Мужчина слабо усмехнулся, покачал головой. Снял очки, положил их в карман куртки. Глаза у него оказались темно-серые, острые и внимательные.
На смену очкам он достал из кармана блестящий никелированный предмет, похожий на хитро изогнутую небольшую отвертку. Или побывавший под кузнечным прессом штопор. Он опустил футляр на ступеньку, вставил кончик «штопора» в отверстие замка. Слегка пошевелил, повернул против часовой стрелки на один оборот…
Замок громко лязгнул и отвис на дужке.
Мужчина вновь прислушался. По-прежнему тишина, даже кошка замолкла. Лишь слышалось тихое посвистыванье ветра там, вверху, на плоской крыше девятиэтажки.
«Музыкант» убрал универсальную отмычку в карман, достал чистый носовой платок, накинул его на дужку и извлек ее из проушин. Он взял свой футляр, вошел в «лифтерку», аккуратно прикрыл дверцу за собой и вновь, используя платок, чтобы не прикасаться к дужке, вставил ее на место. Теперь, если не присматриваться особенно тщательно, дверца снаружи выглядит запертой.
«Лифтерка» – это такая небольшая бетонная будочка, выступающая над поверхностью крыши на высоту даже чуть ниже среднего человеческого роста. В ней расположен лифтовый механизм.
Таких будочек на крыше девятиэтажки было восемь, по числу подъездов. Мужчина в клетчатой ветровке оказался в крайней, расположенной почти на самом торце дома. Так оно и задумывалось: этот торец выходил на 1-ю Останкинскую улицу. С того момента, как мужчина подошел к подъезду, не прошло и пяти минут.
Щелястая фанерная дверка, ведущая из будки на плоскую крышу, залитую битумом, конечно же, не запиралась. От кого ее закрывать? От кошек? Карлсонов с пропеллером в заднице в столице России пока что не замечено. Дверь с тихим скрипом распахнулась.
Над Москвой сияло ярко-голубое небо майского полудня, украшенное снежно-белыми облачками, похожими на куски сахарной ваты. Ярко светило солнце. Его лучи отражались от совсем близкой иглы телебашни – одного из символов столицы.
Снизу, от нагретого асфальта, шел мощный поток воздуха, несший запахи бензина, влажной земли газонов, молодой весенней листвы и еще чего-то неуловимо городского, московского. Здесь, на крыше, было не так шумно, как внизу.
Мужчина приблизился к невысокому парапету на краю крыши. Он посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул: ровно два пополудни. Негоже заставлять себя ждать, а точность, как известно, вежливость королей…
Он присел на корточки, положил перед собой черный футляр и раскрыл его.
Да, инструмент в футляре наличествовал. Высокопрофессиональный и дорогой инструмент, только вот к музыке никакого отношения не имевший. Тускло поблескивая хорошо смазанным металлом, в футляре для альта покоилась разобранная на три части английская автоматическая снайперская винтовка «ли-энфилд» калибра 5,45 мм. И оптический прицел к ней. Отличный прицел: десятикратное приближение, линза объектива просветленная, бликует фиолетовыми вспышками.
Мужчина рассеянно подумал, что, может быть, австрийская «манлихер-302» была бы надежнее, но тут же, беззвучно рассмеявшись, оборвал себя. О чем речь?! Расстояние-то детское, а у «англичанки» прицельная дальность не менее полутора километров!
Защелкала входящая в пазы сталь.
Пятнадцать секунд – и винтовка собрана, готова к работе. «Музыкант» достал из футляра короткий магазин на десять патронов, довольно цокнул языком и присоединил его к оружию. Затем навинтил на ствол глушитель. А вот прицел присоединять не стал: это в последний момент.
Он еще раз взглянул на свой «Ролекс», затем приставил к правому глазу короткую трубочку прицела и посмотрел вниз. Отлично! Лучше любого бинокля! Троллейбусная остановка и автостоянка видны, как на ладони, до последней трещинки на асфальте и травинки на газоне. Вон через стоянку пробежала, принюхиваясь к чему-то, потешная лохматая дворняга. Подобрала недоеденный кусок гамбургера и неторопливо потрусила дальше. Вон пустая сигаретная пачка лежит, даже название можно прочесть: «Честерфилд».
Мужчина перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где была остановка троллейбусов и маршрутных такси. Народа там скопилось не слишком много: час пик еще впереди. Ага, вот молодая женщина с коляской, которую он видел около подъезда. Куда-то ехать собирается. Какая у нее улыбка хорошая… Мужчина улыбнулся в ответ.
За подходящим к остановке троллейбусом подъехала и припарковалась у обочины «Тойота» цвета мокрого асфальта. Задняя дверца машины открылась, на тротуар вышел долговязый тип в адидасовском спортивном костюме и с правой рукой на перевязи. Тип настороженно зыркнул по сторонам и направился к «зебре» перехода, ведущего к автостоянке. Сверху, через оптику прицела, он выглядел на редкость нелепо.
«Альтист» глубоко и облегченно вздохнул, вставил прицел в пазы ствольной коробки. За его спиной громко ворковали обезумевшие от любовного томления голуби. Он положил ствол винтовки на парапетик крыши, чтобы получить надежный упор. Передернул затвор, досылая первый патрон. Приник к окуляру прицела, плотно прижимая приклад винтовки к плечу, сливаясь с «англичанкой» в единое целое. Да, было в этом действе что-то, напоминающее секс…
Паутинные риски перекрестья сошлись на темени долговязого. Стрелок дал ему дойти до середины «зебры». А затем задержал дыхание и плавно потянул спусковой крючок. «Англичанка» слабо дернулась…
Выстрел прозвучал не громче обычного кашля, он даже флиртующих голубей не вспугнул.
Голова долговязого типа содрогнулась под ударом пули, он нелепо взмахнул здоровой рукой и рухнул на асфальт перехода, обильно поливая белую полосу «зебры» красным. Выходное отверстие пришлось на нижнюю челюсть, ее вырвало начисто.
На несколько мгновений все внизу замерло. Никто не мог ничего понять: шел человек, и…
Но как-то сразу, очень быстро, около трупа образовалась гомонящая толпа.
Даже сюда, до парапетика крыши, доносился ее слитный шум, прорезаемый визгом женщин, звуками автомобильных клаксонов, собачьим лаем. Ворковавшие голуби, возмущенные таким непотребством, легкой испуганной стайкой взмыли ввысь.
Убийца лишь пару секунд смотрел на дело своих рук сквозь оптику прицела.
Человек в клетчатой куртке изначально не сомневался в успехе. Промахнуться он не мог.
«Альтист» по-прежнему не торопился, но действовал спокойно, уверенно и быстро. Он положил винтовку на крышу, достал из футляра небольшой пузырек, открыл его и полил содержимым пузырька винтовку и футляр. Резко запахло спиртом. Он щелкнул зажигалкой. Вспыхнуло бесцветное невидимое пламя. Несколько секунд – и никаких отпечатков! Так куда надежнее, чем с перчатками связываться. Да и целиться, когда они на руках, не так удобно.
Мужчина резко потянул себя за волосы. И вот уже парик оказался у него в руке. Теперь накладные усы, бородка… Внешность стрелка неузнаваемо изменилась. Собственные его волосы оказались темными с обильной проседью, коротко стриженными, а лицо – чисто выбритым.