Прямо сейчас слышу через стену, как в каюту к страшному коллеге-имениннику приходят гости. Они искренне его поздравляют, дарят подарки, кажется, что они любят его. Приходят мужчины. Может, это гендерное?
Вечером, после прочтения письма от Полины. Очень много эмоций, смеюсь и радуюсь, но в то же время стало немного плохо. Почему-то после письма почувствовала себя злодеем – это я вспомнила про то, что удалось того коллегу всё-таки задеть. Ведь он меня обижает неосознанно, а я специально хотела докопаться до чего-то в нём. Кажется, я слишком много про это думаю.
Сходила ненадолго на эту вечеринку. Зам, предлагая мне выпить (он знал, что я не пью), громко сказал: «Лида, ну ты же хочешь быть как все…» – это, кстати, не такая уж и плохая шутка, все смеялись, и я тоже, искренне. Один из егерей позвал меня курить и в процессе произнёс фразу «женщина тоже человек», пытаясь сделать комплимент. А вообще все говорили много хороших слов про именинника, вспоминали его карьерный путь и всё такое, начальник рассказал анекдот про геологов – всё как всегда. Кажется, теперь буду пытаться выжать из себя какие-то хорошие моменты из жизни тут – даже не знаю, стоит ли. Ладно, продолжу жить по принципу «аутентичность и искренность превыше всего». Только что придумала. Знаю, что это сейчас я такая злая, никого не понимаю и не вписываюсь, а к концу экспедиции буду любить каждого, абсолютно каждого человека отсюда, на суше буду вспоминать по ночам и очень сильно, может быть до слёз, скучать по этому времени. Но сейчас, в моменте, ничего не могу с собой поделать.
19 Октября
Сделала смерслайд (smear slide) и посмотрела в микроскоп. Это предметное стекло, на которое намазан осадок, – оно нужно, чтобы изучить состав. Как приятно было поделать что-то околонаучное! Нашла фораминифер – это такие карбонатные одноклеточные организмы. А ведь слайд я сделала просто из грязи, которая осталась на пробоотборнике, – даже там есть жизнь.
Созвонилась с человеком на суше впервые за долгое время, потратила половину своих бесплатных минут. Издевательство, конечно, – с моей стороны всё трещало, да и за это время ничего толком не сказать… Но хотя бы можно услышать голос, и на том спасибо. После разговора трясло – настолько это странно.
20 Октября
Ну вот. День начался прекрасно – на завтрак яичница с беконом, кофе с тостами, да и вообще я встала к завтраку и была довольна собой. Потом ещё лучше – вдруг началась станция, появилась перспектива поработать. В перерыве мы – геологи, химик-мужчина и заместитель – оказались в нашей лаборатории, и разговор как-то зашёл про гендеры, потом, конечно, перешёл на «толерантность» и всё такое. Как я и ожидала, все, кроме химика, оказались дикими гомофобами. Я понимала, что нет смысла им что-то доказывать, была рада уже тому, что открыто выразила своё мнение. Они, конечно, уверены в том, что большинство людей на борту такие же, как они, и это только я такая ненормальная. В общем, в очередной раз появилось ощущение, что придётся мне здесь жить в своей норе, в пузыре, и пытаться не сойти с ума. В то же время понимаю, что стоит приложить усилия и подружиться с другими людьми, с теми, с кем я смогу общаться хоть как-то.
При этом мы наконец-то взяли материал, полный пробоотборник. Казалось бы, надо радоваться, но я не могу, потому что знаю, что обречена на контакт с такими людьми. В процессе работы тоже общались странно, не могли ни о чём договориться. Теперь немного стыдно за то, что чувствовала себя злодеем по отношению к этим коллегам – кажется, что бы я ни делала, я не буду хуже них. Но опять же, чувствую себя бессильной жертвой. Я снова на дне и нужно прилагать уйму сил, чтобы просто почувствовать себя нормально.
Понимаю, что не могу общаться с приличной частью людей, потому что боюсь влюбиться в них – это с более-менее молодыми людьми. Со взрослыми боюсь, что они будут разговаривать с позиции сверху вниз. С кем дружить? Кажется, ещё боюсь, что они будут такими же, как мои коллеги… На того гидролога, общение с которым, может быть, сейчас бы помогло, так и не могу смотреть с тех пор, ужасно стыдно.
21 Октября
Ну вот, мечты сбываются: с утра, когда в столовой почти никого не осталось, немного поговорила с самой молодой женщиной здесь – веснушчатой студенткой биологического, девушкой с косичками. Стало лучше. Говорили не то чтобы о чём-то серьёзном, но, насколько я поняла, ей здесь не очень нравится. Осознала, что с трудом разговариваю с людьми в столовой, потому что все всё слушают.