Штук в котомке Тренча было много, и всякий раз, когда он демонстрировал одну из них, лицо Алой Шельмы вытягивалось еще больше, а дядюшка Крунч лишь гулко хлопал себя по лбу металлической пятерней и ругался как старый матрос.
— Все это бесполезный хлам, — подвела итог капитанесса, разглядывая свой заваленный «штуками» стол, — Твои механизмы могут пригодиться разве что для какого-нибудь ярмарочного балагана, но на борту корабля совершенно никчемны.
— А я что говорил? — кисло заметил Тренч, ни на кого не глядя.
— Кажется, я начинаю догадываться. Не из-за них ли тебя отправили в Шарнхорст на виселицу?
— Из-за них.
Алая Шельма ухмыльнулась.
— Ну и что же ты сделал? Неправильно предсказал четверг? Выдернул все гвозди в губернаторском доме? Или что-то еще более страшное?
Тренч ссутулился.
— Это уж мое дело.
— Колючая рыбешка, — хохотнул дядюшка Крунч, но вполне добродушно, — Не хочет говорить. При его талантах это и неудивительно. Ну а нам-то что с тобой делать, рыба-инженер?
Тренч метнул в абордажного голема злой взгляд. Но броня того способна была выдержать и залп картечи в упор, один взгляд, пусть даже такой, не оставил на ее пластинах и следа.
— Мне плевать. Бросьте за борт. Или что вы там хотели сделать.
Сейчас ему и в самом деле было безразлично, что они скажут. Он чувствовал себя безмерно уставшим и опустошенным, как небоход после бесконечной, растянувшейся на много дней вахты, когда усталость и отупение превращают человека в подобие не способной ни чувствовать, ни рассуждать деревянной балки. Не хочется ничего, только лишь чтобы все закончилось. Хочется подчиниться ветру и отдать себя на его волю. И все равно, в каком направлении он дует.
Сейчас его и выкинут, без сомнения. Только круглый дурак будет держать на борту корабля столь бесполезное, а пожалуй, что и опасное, существо. Алая Шельма не была похожа на дуру. Немного легкомысленная — возможно. Но отнюдь не дура. Как и все пиратские капитаны, она хорошо знает, что полагается делать с бесполезным хламом, за который нельзя получить хотя бы монеты.
Алая Шельма и дядюшка Крунч вновь переглянулись. В этот раз они выглядели немного озадаченными.
— Это капитанессе решать, — прогудел голем, — Она вершит закон на этом корабле. Что скажешь, Ринриетта?
Алая Шельма отнюдь не обрадовалась напоминанию о своих полномочиях. Несколько секунд она молча кусала губы, теребя начищенные пуговицы кителя.
— Это же наш первый пленник, дядюшка. Откуда мне знать, что с ним делать?
— Ну, всегда можно отправить его за борт. Капитаны старых времен часто отправляли пленных за борт, если они были бесполезны и за них никто не заплатит выкуп. За тебя кто-нибудь заплатит, рыба-инженер? Родичи есть?
— Нет, — буркнул Тренч, — Я сирота.
— Ну вот. И куда его, если не в Марево? Давай избавимся от этого балласта!
Дядюшка Крунч шевельнулся, лапа его дернулась по направлению к Тренчу, но замерла на полпути.
— Нет! — Алая Шельма вскинула голову, потом нахмурилась и прочистила горло, — То есть, не так быстро. Оставим его пока что на борту. Думаю, много он не ест.
— То есть как это оставим? В какой роли?
— В роли пленного, разумеется! Нашего корабельного пленного. Пиратский Кодекс, кажется, не запрещает содержать пленных?
Дядюшка Крунч что-то неразборчиво прогудел. Капитанесса же выпрямилась, тряхнула головой и устремила на Тренча палец в перчатке. И хоть палец был тонкий, девичий, он не дрожал, напротив, был неподвижно и властно устремлен в его грудь, точно литой клинок.
— Официально объявляю тебя, Тренч с Рейнланда, пленником Ринриетты Уайлдбриз, также известной как Алая Шельма. Отныне ты находишься в моей власти и моем подчинении. Тебе запрещено покидать борт этого корабля до… дальнейших распоряжений. Ты понял?
— Понял, — безразлично сказал Тренч. Он так устал, что даже не испытал ни радости, ни облегчения. Да и какая тут, если разобраться, радость? Променять участь приговоренного на участь пленника пиратского корабля, да еще такого странного и пугающего, как «Вобла»?
Дядюшка Крунч удовлетворенно кивнул.
— Теперь хоть какая-то ясность. Ну а дальше что? Пленного полагается где-то содержать. Мало того, еще, кажется, кормить. Ну и вообще…
— Вот ты этим и займешься, дядюшка. Пленник твой, вот и следить за ним тебе. Размести его где-нибудь, позаботься, чтоб не сбежал, раздобудь кандалы или что там надо…