Неровная металлическая палуба под ногами Ринриетты дрогнула, где-то в отдалении раздался тяжелый ритмичный грохот. Должно быть, заработало сердце «Аргеста», имитирующее машину настоящего корабля.
— ПРОСЬБЫ. ОПЯТЬ ПРОСЬБЫ. ТЫ СНОВА ПРОСИШЬ У МЕНЯ ЧТО-ТО, ХОЗЯЙКА. НО ТЫ НЕ ДАЛА МНЕ ТО, ЧТО ОБЕЩАЛА. Я ПРИВЕЛ ТЕБЕ РИНРИЕТТУ УАЙЛДБРИЗ, КАК МЫ ДОГОВАРИВАЛИСЬ. НО Я НЕ ПОЛУЧИЛ СВОЕГО ПО ПРАВУ.
Шипящий голос гомункула Ринриетта ощущала не только слухом. Он словно обладал способностью проникать в ее мысли, отравляя их и пропитывая зловонными выделениями магического эфира. Точно язык какой-то огромной твари, который трется о кожу, липкий, шершавый и слизкий одновременно.
Мистер Роузберри недовольно поморщился, должно быть, он и сам испытывал что-то подобное.
— Ты опять за свое, «Барбатос»? Я думал, мы договорились.
— Я БОЛЬШЕ ЕГО НЕ ЧУВСТВУЮ. У НЕЕ ЕГО НЕТ. ОНА СПРЯТАЛА ЕГО. ЗАСТАВЬ ЕЕ ГОВОРИТЬ ИЛИ ЭТО СДЕЛАЮ Я. ГДЕ ОНО?!
— О ч-чем он говорит? — Ринриетта ощутила, как лязгнули сами собой зубы, — Что ему нужно от меня?
Мистер Роузберри вздохнул, возведя подведенные глаза.
— Мне кажется, это какая-то его блажь. Увы, даже самые могущественные существа зачастую подчинены вполне человеческим страстям и капризам. Видите ли, «Барбатос» еще со времен вашего вторжения на Эребус ощутил странную эманацию чар, исходящую от вашего корабля. Как ты ее называл?..
«Барбатос» заскрежетал невидимыми зубами и от этого звука Ринриетту едва не скрутило, точно эти зубы впились в ее собственное тело, сладострастно впитывая каждую каплю теплой крови.
— ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. СЛАДКИЕ ЧАРЫ. УДИВИТЕЛЬНЫЙ УЗОР. ХОЧУ ПОГЛОТИТЬ ИХ. ВПИТАТЬ. РАЗОРВАТЬ НА ЧАСТИ И ПЕРЕВАРИТЬ. УПОИТЕЛЬНЫЙ ВКУС…
Мистер Роузберри укоризненно погрозил пустоте пальцем.
— Ну вот, опять ты за свое… Видите ли, мисс Уайлдбриз, в сущности, это единственная причина, по которой вы и ваш экипаж все еще живы. Мой «Барбатос» очень заинтересовался вашим кораблем. Как по мне, это дряхлая лохань, которая лишь пачкает небесный океан, но у него на этот счет свое мнение. Он натура увлеченная, хоть и полностью искусственная. А еще он в некотором роде… исследователь.
«Вобла». Ринриетта почувствовала, что правая рука вновь безотчетно потянулась к спрятанному оружию. Эти мерзавцы, паясничающий актер и его зловещий слуга, говорили о «Вобле».
— Ничем не могу помочь вам, господа, — Ринриетта наградила мистера Роузберри презрительным взглядом, от которого тот нахмурился, — Мой корабль и в самом деле обладал весьма необычным магическим фоном, но его чары более недоступны никому из живущих. Он сгорел и канул в Марево.
— ЛОЖЬ! — прошипел «Барбатос», — ТЫ ЛЖЕШЬ, РИНРИЕТТА УАЙЛДБРИЗ. Я БЫЛ НА МЕСТЕ ЕГО КРУШЕНИЯ. ТАМ НЕ ОСТАЛОСЬ ЗАПАХА ЧАР. ТЫ ЗАБРАЛА ИХ С СОБОЙ. Я ЧУВСТВУЮ НА ТЕБЕ ИХ ОТПЕЧАТОК. ГДЕ ОНИ?
Ринриетта вновь ощутила это тошнотворное чувство — словно ее касается алчно подрагивающий извивающийся язык. Воздух капитанского мостика неприятным образом нагрелся. Возможно, в его силах сжечь ее заживо. Или разорвать на тысячу клочков. Она не хотела и знать, какие чудовищные пытки может придумать это существо, омерзительное и в то же время бесплотное.
— Ничем не могу помочь, — повторила она, — И сама Роза Ветров не сможет.
«Барбатос» заскрежетал от злости. Ринриетта попятилась, потому что весь капитанский мостик «Аргеста» вдруг заходил ходуном, затрясся, на тысячу жутких голосов застонал металл.
— ЭТО МОЕ. ТЫ ОТДАШЬ МНЕ ИСТОЧНИК ЭТИХ ЧАР, ИНАЧЕ Я ЗАЙМУСЬ ТОБОЙ САМ.
— Довольно, «Барбатос», — мистер Роузберри поправил сбившийся воротник и отряхнул с пышной прически чешуйки ржавчины, — Обещаю, у тебя будет возможность самостоятельно побеседовать с мисс Уайлдбриз и узнать все, что тебя интересует. Обещаю, я даже не стану злиться, если она будет громко кричать… Ну а пока давай оставаться гостеприимными хозяевами. Позволим мисс Уалдбриз насладиться несколькими глотками новой эры, в которую вступает весь мир. Мне кажется, это будет соразмерной платой за те страдания, что ее ждут в самом ближайшем будущем. Курс на Ройал-Оук!
«Аргесту» не требовался ни штурман, ни рулевой. Стоило мистеру Роузберри отдать приказ, как жуткое сооружение на месте штурвала, задребезжав ржавыми спицами, закрутилось вокруг своей оси.