— ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. СЛАДКИЕ ЧАРЫ. КАК ДОЛГО Я БЫЛ ГОЛОДЕН. НО СЕЙЧАС… СЕЙЧАС МНЕ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ.
Мистер Роузберри побледнел — Ринриетта заметила это даже сквозь густой слой пудры.
— Перестань… Перестань немедленно! — он растерялся настолько, что даже холодный металлический блеск пропал из глаз, скрытый настоящей паникой, — Что ты собрался…
— ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. УПОИТЕЛЬНЫЕ. Я ВЫПЬЮ ИХ ДО КАПЛИ. ОСУШУ ЭТОТ ОСТРОВ ДО САМОГО ДНА. ДО ТЕХ ПОР, ПОКА В НЕМ НЕ ОСТАНЕТСЯ НИ ОДНОЙ НАСЫЩЕННОЙ ЧАРАМИ ПЕСЧИНКИ.
Прикасаться к перекрученному ржавому металлу было отвратительно, но Ринриетта вынуждена была схватиться за ближайшую стойку, когда увидела, как от подножья Ройал-Оук бесшумно отваливаются камни. В чреве острова словно началось землетрясение, от которого вся его подошва заходила ходуном, медленно раскалываясь и высвобождая тонны устремившихся в бездну камней. Остров заскрежетал каменным голосом, когда щупальца «Барбатоса», впившиеся в его плоть, начали медленно раздирать ее на части, безжалостно разрывая сдерживающие ее веками чары.
— Ты… Ты же губишь остров! — глаза мистера Роузберри приняли цвет подкисшего молока, — Я приказываю перестать! Ты чертов безмозглый кретин! Отставить! Брось!
Он ругался не так, как ругаются женщины, под напором испуга маскировочные покровы истончились, отчего истинные черты на миг проявились на поверхности — черты перепуганного, но силящегося вернуть контроль над собой мужчины.
Он понял, догадалась Ринриетта. Величайший хитрец наконец понял, в какую ловушку загнал сам себя. Возможно, только из-за его растерянности она не успела испугаться сама. Даже глядя на то, как огромное чудовище медленно давит остров в объятьях копошащихся щупалец.
— Идиот, — произнесла она почти спокойно, пристально глядя на оперативного управляющего, — Теперь до тебя дошло, да?
Он ее не слышал. Возможно, даже и не видел.
— Перестать! — тонко выкрикнул он, лупя ладонью по столу, — Я приказываю! Не смей вытягивать чары из острова! Дрянная консервная банка! Ты же губишь нашу собственность!
— ИЗЫСКАННЫЙ ВКУС… — в голосе «Барбатоса» послышалось тягучее удовольствие, почти мечтательность, — Я ИЗОПЬЮ ЕГО ЧАРЫ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ОН НЕ ПРЕВРАТИТСЯ В ГОРСТЬ ПЕСКА НА ВЕТРУ. ОН СЛАВНО ПОДКРЕПИТ МЕНЯ. ВЕДЬ МНЕ ПОТРЕБУЮТСЯ СИЛЫ, ПОКА Я БУДУ ДВИГАТЬСЯ К СЛЕДУЮЩЕМУ.
— Что? — мистер Роузберри недоверчиво уставился в потолок, словно надеялся увидеть там лицо гомункула, в глазах его мелькал ослепительными вспышками страх. Страх человека, только сейчас сообразившего, что же он натворил, — Что это значит?
— ВКУСНЫЕ ЧАРЫ. СЫТНЫЕ ЧАРЫ, — невидимая улыбка «Барбатоса» заскрежетала по нервам Ринриетты тупой ржавой пилой, — В НЕБЕСНОМ ОКЕАНЕ МНОГО ОСТРОВОВ. ОНИ УТОЛЯТ МОЙ ГОЛОД. МНОГО ВКУСНЫХ, УПОИТЕЛЬНЫХ ЧАР. НАДО ЛИШЬ ВПИТАТЬ ИХ. Я БУДУ ПОГЛОЩАТЬ ИХ ОДИН ЗА ДРУГИМ.
— Идиот, — повторила Ринриетта, едва подавив желание рассмеяться в лицо перепуганному мистеру Роузберри, — Это ты — самой большой и слепой идиот здесь. Теперь-то ты понял? Понял, что соорудил? Чудодейственные чары Марева… Идиот!
На миг мистер Роузберри стал почти женственным в своей беспомощности.
— Что это за проклятье?.. Как это могло случиться? Он прежде никогда…
Если бы Ринриетта не испытывала к нему непреодолимого отвращения, то взяла бы за кружевной воротник и притянула к себе, наслаждаясь его страхом и беспомощностью так же, как «Барбатос» наслаждался высасываемыми из острова чарами.
— Он больше не твой слуга. И никогда им не был. Теперь ты понял, кто он?
— Кто?.. — слабо спросил мистер Роузберри.
— Харибда! Самая большая харибда из всех, которые когда-либо поднимались в небо!
— Чушь! — на смену испугу мгновенно пришла ярость, — Он — искусственное создание, плод инженерного труда! Ваш слепой страх перед Маревом просто смешон! Марево не чудовище!
Ринриетта не дала себя перебить. И хоть говорила она негромко, мистер Роузберри сжался в своих кружевах и оборках.
— Самонадеянные глупцы, — у Ринриетты от отвращения даже заныли дёсны, — Вы вообразили, что Марево — это покорная игрушка, с которой можно не церемониться. Забыли про ее суть. Возомнили себя всемогущими творцами!
Мистер Роузберри взвизгнул, когда от удара «Барбатоса» в бездну рухнул край острова. Ринриетта направила указательный палец ему в лицо, и оперативный управляющий съежился, словно в руке у нее был зажат пистолет.
— Марево — не чудовище, не демон. Марево — равнодушный пожиратель. Слепая вечно голодная стихия. Она всевластна, но лишь в собственных чертогах и не способна существовать вдали от них. Вы пригласили ее в наш мир. Вы наделили ее телом. И, что еще хуже, вы наделили ее разумом.