Ведьма негодующе фыркнула.
— Что Габби может понимать в таких вещах! Хотя… — ее плечи немного опустились, — На самом деле я и сама-то не сильно понимаю, если честно. Просто «Вобла» такая и все. Никто же не спрашивает у рыбы-флейты, почему она желтая, как лимон! Дед Ринни, Восточный Хуракан, не успел ей ничего рассказать про «Воблу», умер, как только посвятил в пираты. Так что вот… Хотя мы поначалу думали об этом. Например, «Вобла» могла перевозить полные трюмы ведьминских зелий, но попала в шторм, все ящики поломались, зелья перемешались — и вот. А может, ее прокляла какая-нибудь ведьма с острова, который разорил старый Уайлдбриз. Или…
— Или она когда-то нырнула глубокого в Марево, — предположил Тренч, тщательно пережевывая последний кусок рисового эполета, — Я слышал, там невесть что делается, внизу.
К его удивлению Корди убежденно замотала головой, да так, что едва не лишилась своей огромной шляпы.
— Вот уж нет. Марево — это совсем другая магия. Злая. В Мареве никакие чары не рождаются, они там только умирают и уродуются. Марево не выносит чар, оно само — полный котел испорченных чар, которые норовят погубить все, что в них попало. Иногда оно, конечно, пытается что-то сделать, используя то, что сожрало, но ничего хорошего из этого не получается. Харибды всякие и прочие чудовища…
— Значит, фокусы «Воблы» вполне безопасны?
Корди беззаботно пожала плечами. Да, подумал Тренч, у девчонки, которая спокойно восседает над пятидесятифутовой пропастью, болтая в ней ногами в тяжелых ботинках, наверняка свои представления о безопасности.
— Почти всегда. «Вобла» не злая, просто ее магия ищет выход. И иногда находит, кого-то пугая.
— Разве корабль может быть злым? — он немного напрягся.
К его облегчению, ведьма рассмеялась.
— Глупые вы, готландцы. Корабли не бывают ни злыми, ни добрыми! В них самая простая магия, бездушная. Как в эполете, который ты жуешь. Можно сплести чары так, чтобы они образовали сознание, но это очень, очень сложно, — Корди даже тон понизила, — Даже не представляешь, насколько сложно. И то, это не сознание, а так… Видимость. Те же гомункулы — вроде как и разумные, а на самом деле простые болванчики, только приказы выполнять и способны, и то простенькие, иначе у них внутри все разлаживается…
Тренч задумчиво подул на рис — тот был горячий, словно еще недавно его вынули из котла.
— Но «Малефакс» не похож на болванчика.
— «Малефакс» — другой случай. У него внутри все разладилось до такой степени, что магические связи совсем перепутались. Оттого он немножко странный. Ринни говорит, это и хорошо. Мол, обычный гомункул тут же рехнулся бы, если б его заставили управлять таким кораблем, как «Вобла». А «Малефакс» справляется. Он вообще очень умный, мне кажется, просто часто валяет дурака и прикидывается. Я познакомлю вас, как только он очнется от своих парадоксов.
— А кто чаровал Дядюшку Крунча? — Тренч откладывал этот неудобный вопрос для особого случая, но не удержался, — Я слышал, обычные абордажные големы не очень-то разумны. Ну, когда дело не касается того, чтоб разорвать кого-нибудь пополам.
Корди со смехом похлопала его по плечу.
— Его тоже не бойся, он брюзгливый, но на самом деле добрый.
— Не был бы он добрый, я сейчас тут не сидел, — проворчал он, откусывая корку от хлебного сапога, — Но кто-то же сделал его разумным? И это была не ты, так ведь?
— Что ты! Даже Ринни еще не родилась, когда Дядюшка Крунч поднялся в небо. Он ходил еще с Восточным Хураканом по всем широтам, грабил старые галеоны с иберийским золотом. Но как он появился на корабле, старый Уайлдбриз тоже рассказать не успел.
Тренч перестал есть.
— А разве он сам… Я имею в виду, сам Дядюшка Крунч не может об этом рассказать? Должен же он знать, как оказался на «Вобле»?
Корди вдруг посерьезнела.
— Знаешь, Тренч, — тихо сказала она, пытаясь глядеть куда-то в сторону, — Есть вопросы, которые… В общем, Ринни не любит, чтоб мы на них отвечали. Только не обижайся, ладно? Ты все-таки этот… пленник. Лучше спроси что-нибудь другое.
— Где мы сейчас? — спросил он первое, что пришло в голову.
Дурацкий вопрос, конечно. Даже если ведьма знает их широту и долготу, для него, обитателя суши, это будет лишь беспорядочным набором цифр.
— Далеко от твоего острова. Этой ночью мы вышли из воздушного пространства Готланда.
— Значит, мы уже не в пространстве Унии?
— Ага, — ведьма с прежней беззаботностью мотнула головой, отчего все ее хвосты скакнули под шляпой в разные стороны, — Мы оседлали Полуночного Торопыгу, он тащит нас на юг. Ринни не любит Унию и не разрешает «Вобле» заходить в ее воздушное пространство больше, чем на день. Говорит, слишком уж много тут сторожевиков в последнее время.