— И правильно делаем, — прогудел Дядюшка Крунч, фокусирующие механизмы его линз негромко жужжали, — В последнее время Уния подняла слишком много швали для охраны торговых ветров, а «Вобле» ни к чему вступать в открытый бой. Мы, пираты, как хищные рыбы — откусываем кусок и уходим.
Капитанесса встретила его слова без воодушевления.
— Слишком уж тяжело в последнее время найти этот кусок, — пробормотала она, — И все чаще у меня складывается ощущение, что времена вольного пиратства мал-помалу заканчиваются. Уния перестала высылать за флибустьерами армады боевых кораблей. Куда проще перекрыть все крупные потоки фрегатами, выжать любую опасность из ключевых точек, подальше к переферии, где из добычи — лишь водовозы да рыбные сейнера. Так что если мы… Шму!
Шму вздрогнула и еще сильнее ссутулилась над тарелкой, испуганно глядя на капитанессу сквозь всклокоченные и перепачканные пылью пряди волос.
— Может, ты и умеешь передвигаться невидимо для глаза, госпожа ассассин, но вот овощи в твоей тарелке этим качеством не отличаются. И я прекрасно вижу, как они отправляются под стол!
— Я н-не очень голодна… — пробормотала Шму, становясь еще более угловатой, чем обычно.
— Ты тоще засоленной селедки, которая пережила два кругосветных путешествия, — отрубила капитанесса, — И пока ты на этом корабле, тебе придется питаться, как человеку!
Габерон, не удержавшись, послал Шму одну из своих самых многозначительных ухмылок, лукавую, с полунамеком, отчего ассассин сперва побледнела, как смертельно больной, а затем проглотила не жуя сразу половину огромной картофелины и еще некоторое время тихо икала, едва не закопавшись носом в тарелку.
— Паяц, — буркнула капитанесса, наблюдая за этим, после чего повернулась к остальным, — Господа пираты, нам нужны новые охотничьи владения. Где грузовые шхуны тяжелы и ленивы, как объевшиеся караси, а канониры косоглазы от рождения. Сегодня мы берем новый курс.
Дядюшка Крунч негромко заворчал.
— Не слишком ли поспешно? У твоего деда было заведено, чтоб экипаж тоже принимал участие в подобных решениях. Это называлось капитанским советом.
Алая Шельма смерила своего механического старпома презрительным взглядом.
— Разве воля капитана не священна на его корабле?
— Священна, — голем уважительно склонил большую, как мортирная бомба, голову, — И последнее слово всегда за ним. Но иногда даже мнение юнги может быть ценным. Опытный капитан всегда уважает свою команду и своих офицеров.
Алая Шельма некоторое время хранила презрительное молчание, задрав немного порозовевший подбородок. Но сохранять такую позу за обеденным столом было слишком неудобно.
— Ладно, — буркнула она, выдыхая воздух и обводя собравшихся взглядом, — Я готова выслушать каждого из вас. Пусть начнет Тренч, ему полезно думать как пират.
Бортинженер ссутулился — он все еще не привык быть центром всеобщего внимания.
— Меня не очень-то тянет в Унию, — признался он, немного смущенно, — Лучше идти слабым ветром, но не рискуя налететь на шквал, чем рисковать всем, что имеешь. Уния — это всего лишь три государства, а не весь мир.
Габерон одобрительно кивнул. Мальчишка, может, и выглядел как запеченный карась, но обладал способностью говорить дельные вещи, а еще многое умел подмечать — не лишнее качество для любого корсара.
— Ну и куда тянет твою душу? — хмуро поинтересовался Дядюшка Крунч.
— Дальше юг, — кратко отозвался Тренч, проглатывая кусок сыра, — К Иберийским островам. Я читал, там прежде были богатые края, китовая кость, серебро…
Голем издал протяжный скрежещущий звук, крайне немелодичный на взгляд Габерона. Возможно, среди абордажных големов это считалось смешком.
— Сколько лет было книгам, что ты читал, рыба-инженер? Даже в те времена, когда мы с Восточным Хураканом бороздили облака, Иберия считалась давно разоренным краем, где не отыскать ничего ценее старого башмака! Уния давно вытянула из Иберии все соки, как она вытягивала их из любых островов, где было что-то кроме голого камня!
Капитанесса прищурилась, что-то взвешивая. Единственная из всех собравшихся облаченная в полную форму, она выглядела адмиралом на военном совете. Но Габерона сейчас отчего-то не тянуло шутить на этот счет.
— Старший помощник прав. Иберия давно разорена, а за ее остатки бьются слишком много желающих. Мы не окупим даже пороха. Корди, что скажешь ты?
Корди вскочила на ноги. Слушая разговоры старших, она едва могла усидеть на месте и вот теперь получила шанс.