— Север! — горящие глаза ведьмы напоминали сигнальные огни на мачте большого корабля, такие же яркие и огромные, — Мы никогда прежде не были в Рутэнии! А, Ринни? Хочу в Рутэнию! Говорят, там тысячи островов, и все круглый год покрыты снегом! Вся рыба там несется только красной икрой, а прямо по улицам, между домами, плывут китовые акулы…
— Земли варваров, — сердито отозвался абордажный голем, — Цивилизованному человеку там не место. Добыча на рутэнийских островах богата, спору нет, только и нравы там царят суровые, не чета нашим. Там даже висилица пиратам не положена. Отправят вас куда-нибудь на соляные копи Журжи, где даже рыбий жир замерзает, будете знать… А еще рутэнийцы не дураки подраться. За каждую украденную у них икринку они будут рубиться как рыбы-дьяволы.
Корди было вскинулась, чтоб отстоять свою идею, но капитанесса осадила ее одним взглядом.
— Согласна. Рутэния — суровый край, не терпящий слабых. Наша «Вобла» отощала, ей давно пора менять оснастку и перестилать палубы, долгое путешествие и ледяные ветра ей не по плечу. Не говоря уже о том, что нас всего лишь шестеро. Извини, Корди, но север — не наше направление. Кто еще хочет высказаться? Шму?..
Шму втянула голову в плечи, как моллюск, пытающийся спрятаться в собственной раковине, но без особого успеха. Все собравшиеся выжидающе смотрели на нее. От чужого внимания ассассин мелко задрожала. Того и гляди, метнется в иллюминатор — и только ее и видели.
— Нихонкоку, — выдавила она одно-единственное слово. И, успокоенная этим, улыбнулась слабой беспомощной улыбкой умирающего карася.
— Всегда хотела побывать в Нихонкоку! — с готовностью поддержала ее Корди, — Тренч мне рассказывал, из книг. Острова там маленькие-маленькие, но сплошь засажены рисом, а живут там узкоглазые коротышки, узкоглазые они от ветра, потому что ветер в тех краях дует с такой силой, что может сдуть уши с головы! А еще раз в сто лет там выныривает из Марева гигантская рыбина размером с остров. Она крушит острова и даже линкоры, сжигает посевы, сотрясает землю…
Дядюшка Крунч хлопнул себя механической ладонью по лбу, отчего по камбузу разнесся тяжелый металлический гул.
— Хватит, Корди, — попросил голем, — Не забывай, мы планируем не увеселительную прогулку, а охоту. В Нихонкоку «Вобле» ничего не перепадет, кроме рисовой шелухи. К тому же, слишком уж далеким будет путь. Даже если у нас хватит зелья для машин, мы будем добираться до тех краев добрый месяц!
Корди приуныла и повесила было нос, но быстро вернула себе привычное расположение духа.
— Тогда Латиния!
— Уже лучше, — одобрительно кивнула капитанесса, прикусив губу, — По крайней мере, не придется лететь к черту на рога. Но в Латинии сейчас тоже не лучшие времена. Два неурожайных года подряд, а скот сильно страдает от мигрирующих щук. Если подадимся туда, в скором времени сами протянем ноги от голода.
Некоторое время экипаж «Воблы» хранил молчание, которое показалось Габерону весьма неуютным. На камбузе даже стало как-то душно, словно за время разговора баркентина снизилась на несколько тысяч футов и барражировала над самым Маревом.
— Габерон? — капитанесса произнесла это имя с таким напряжением, словно подносила зажженный трут к пороховому заряду.
Но Габерон лишь ухмыльнулся и закинул руки за голову. Он полагал, что давно выучил правила игры.
— Воздержусь. Я человек неприхотливый, мне хорошо везде, где есть прачечные, приличные рестораны, бильярдные, пристойные парикмахерские и…
— Глядя на тебя, мне все сильнее хочется увести «Воблу» в южное полушарие, — мстительно процедила капитанесса, — На край света, туда, где нет ни пресной воды, ни дерева, зато на каждом шагу встречаются огромные акулы, харибды и… прочие порождения Марева.
— Уния, — в голосе Дядюшки Крунча вперемешку с густым хрипом Габерону послышашась тяжелая досада, — Глупо обманывать самих себя. Уния всегда будет самым вкусным куском для любого пирата. Именно сюда со всего воздушного океана стягиваются богатства — серебро, рыбий жир, дерево, магические эликсиры, железо, порох… Только Уния давно уже не толстенькая рыбка, которую можно хорошенько потрепать. Скорее, это спрут, раскинувший свои щупальца по всему миру!
— Наш старик — анархист старой закалки, — заметил Габерон небрежно, оправляя манжеты, — Не удивляйся, Тренч. Он на дух не выносит Унию и все, что с ней связано. Это передалось ему от Восточного Хуракана.
— Я помню те времена, когда никакой Унии не было и в помине! — рыкнул абордажный голем, — а были Формандия, Готланд и Каледония, три королевства, три акулы, веками дерущиеся между собой за кусок мяса! Ох, как они рвали друг друга в свое время!.. Все небо над северным полушарием заволакивало порохом. Острова стирались в порошок. Ну а Марево принимало щедрые подношения ежедневно, в его пасть летели фрегаты, линкоры, корветы, бриги… Все под разными флагами, но Мареву это безразлично. У Марева всегда один цвет… Ох и славно оно пировало в те годы!..