"Ноль, ноль, ноль, слушаю", - мысленно произнесла она пароль связи и тотчас услышала голос дежурного автомата:
- Пациент проснулся. Он неспокоен. Вышел в коридор. Прошу дальнейших инструкций.
"Передавайте информацию о его местонахождении", - мысленно сказала Кама. Потом взглянула на Стефа.
- Придется возвращаться. Звонили из института. Наш гость вышел на прогулку. До свидания.
Она подала ему руку и пошла, все ускоряя шаг.
Он догнал ее.
- Я пойду с тобой.
- Лучше не надо. Я хочу, чтобы он снова лег в постель. Ему необходим сон.
- Снотворного ему не даешь?
- Пока нет. А теперь прости, пришло сообщение, что он поднимается по лестнице на второй этаж. Правда, автоматы получили инструкцию следить за ним, не вмешиваясь в его действия.
- А ты не можешь с ним связаться?
- Не хочу его беспокоить. Загляни ко мне завтра вечером или позвони. Если тебя все это интересует...
- Утром позвоню.
- Завтра я хочу провести дополнительные тесты. Пополудни прилетает Гарда, и мы, видимо, проговорим до вечера.
3
- Не согласен! Состояние, в котором находится этот человек, не похоже на психоз. Характер кривой "альфа-37" вовсе не говорит о дементуальном смещении точки равновесия.
Кама подняла голову, склоненную над графиками, и откинула рукой упавшую на лоб прядь светло-рыжих волос. Сидящий напротив диагнометрист Ром Балич недоверчиво пожал плечами.
- И, однако, в его поведении налицо все признаки парафренического галлюциативного комплекса. Совершенно очевидно, что это парамнезия.
- Иначе не объяснишь... Но это чрезвычайно редкий случай. Не помню, чтобы я когда-либо слышала о чем-нибудь подобном. Никаких функциональных аномалий в ретикулярной системе. Кривая Петрова абсолютно правильная. Лучшей и желать нельзя.
Концептолог Гарда поднялся с кресла и подошел к столу. Некоторое время просматривал пленку. Наконец нашел то, что искал.
- Рефлекс Симонса-Калиского тоже совершенно нормален, - кивнул он Каме. - Ну, а как прошли испытания?
- В принципе обнадеживающе. Правда, показатель интеллекта ниже среднего, но это еще ни о чем не говорит. Связи правильные. "Свежая память", можно сказать, изумительная. Я не обнаружила никаких нарушений.
- Кама готова утверждать, что этот тип - образец психического здоровья, - ядовито заметил Балич. - Как можно говорить об изумительной памяти человека, не помнящего даже, кто он?
Брови Камы изогнулись гневной дугой.
- Сейчас я говорю о результатах тестов, - холодно ответила она. - Не вижу противоречия. "Свежая память" может быть прекрасной, так как амнезия имеет регрессивный характер.
- Стало быть, ты считаешь, что потеря памяти наступила в результате потрясения, вызванного падением метеорита? - спросил Гарда. - Никаких следов механического или термического поражения не отмечено...
- Я думаю скорее о психическом потрясении.
- Я хотел бы вернуться к основному вопросу, - начал Балич. - Кама считает, что пациент - совершенно нормальный человек, потерявший память. Парамнезию в такой форме, как в данном случае, нельзя считать последствием шока. Может ли психически нормальный человек верить, что он средневековый монах? Тут совершенно явно проявляется утрата способности критически оценивать факты. В системе его памяти закрепились стереотипы, являющиеся слепком болезненных галлюцинаций, архаических сведений и деформированных фрагментов действительности. Мне кажется, большинство признаков говорит о парафрении. Кроме того, страх... Ведь он постоянно чего-то боится!
- Вот-вот! - подхватила Кама. - Ром исследовал больного только раз, я наблюдаю за ним уже четвертый день. Это, несомненно, субъект с психопатическими наклонностями, но, кроме того, он ведет себя так, будто его галлюцинации являются реальностью - других патологических признаков я не наблюдала. Я пыталась применить двунаправленную терапию. Безрезультатно. Депрессивная реакция, как у нормального человека. Уверяю тебя. Ром, это наверняка шизофрения.
- А может, он просто притворяется? - вставил концептолог.
- Нет. Вначале я тоже думала... Но нет. Его галлюцинации весьма связны и представляют собой логическое целое. Правда, я не специалист в области истории религиозных верований, обычаев и языка шестнадцатого века, но до сих пор я не обнаружила у него ни одной реакции, противоречащей галлюцинациям. Нормальный человек не может с такой железной последовательностью играть роль средневекового монаха. Именно это, мне кажется, говорит о том, что в данном случае мы имеем дело с необычным феноменом. Скажу больше, - оживленно продолжала Кама, - зондирование подсознания тоже не принесло ничего нового. Тот же круг понятий, тот же словарь. Я проверяла кодовые ассоциации. То же самое. Реакции такие, словно он действительно никогда не знал интеряза.
- Невероятно! - воскликнул диагнометрист.
- Однако это так. Можешь проверить записи. Характерные изменения кривой вызывают только латынь и немецкий язык шестнадцатого века. Реакция на интеряз, итальянский, английский, французский, польский или русский появляется только в случаях аналогичного с латынью или немецким звучания слов. Я передала ленту лингвоанализатору...
- Ну и как?
- Представь себе, он действительно бегло говорит на средневековой латыни и немецком!
- Это только подтверждает гипотезу, что он отличный знаток того периода.
- Он утверждает, что его зовут Модестус Мюнх.
- Модестус Мюнх? - повторил Гарда и задумался.
- При нем не оказалось персонкода, - заметила Кама.
- Знаю, - кивнул ученый. - Странно, конечно, но это не наша забота. Придет ответ Глобинфа, и все выяснится. Скажи, с ним можно сейчас побеседовать?
- Конечно. Перевод с латыни да интеряз и обратно уже запрограммирован.
- Что он сейчас делает?
- Лежит на полу лицом вниз. Наверно, молится.
Кама подошла к столику и включила визию. На экране появились просторная комната и мужчина в голубом больничном халате, лежащий крестом на полу.
- Интересно, - пробормотал Гарда и, обращаясь к Каме, спросил: - Он вообще не докидает свою спальню?
- Очень неохотно. Выходит только на террасу и часами смотрит вниз на город.
- Интересно, - повторил концептолог.
Когда они входили в комнату, мужчина стоял на террасе и смотрел вниз.
- К тебе гости, - бросила с порога Дарецкая.
Он медленно повернул голову, и на его лице, сосредоточенном и напряженном, отразился страх, смешанный с радость".
- Это профессор Гарда. Познакомьтесь! - представила ученого Кама.
Мужчина сделал шаг вперед и уже собрался было упасть на колени, но девушка подхватила его под руку и, подводя к Гарде, укоризненно сказала:
- Зачем это? Я же тебе говорила, не надо становиться на колени. Не надо.
- Да, госпожа, - покорно кивнул он.
- Доволен ли ты комнатой, брат Модест? - спросил концептолог.
Но мужчина в больничном халате не понял вопроса, хотя лингвистический автомат перевел слова Гарды безошибочно.
- Я слушаю тебя, господин.
- Я спрашиваю, нравится ли тебе у нас? Как ты себя чувствуешь?
- Разве могу я не ликовать? - оживленно ответил мужчина. - Мог ли я надеяться, что очи столь ничтожного червя, как я, узрят царство божие на Земле?
- Доктор Дарецкая говорила, что ты прошел сквозь ад? - подхватил Балич.
- Ты сказал, господин. Мыслю, однако, что то был не ад, а только чистилище. Ибо вышел из него. Видно, такова воля господня. Был там, ибо заслужил, ибо грешник есьм и человек, духом слабый. Однако же удалось мне устоять против демонов и пособников их.
- И ты видел сатану? С рогами и хвостом? - допытывался диагнометрист.
- Видел, как тебя по воле божьей зрю! Но у чертей оных ни рогов, ни хвостов не было: пауков вид приняли они.