— Стас прав. Рассказывай, — как всегда, скупо и выдержано, парировал Максим Арский. Мой единственный друг с детсадовских горшков и верный товарищ, на которого всегда можно рассчитывать.
— Да нечего особо говорить, — устало выдохнув, начал я. — Сел в машину, выстрел, полиция, больница. Всё.
— Как всё? — вытаращился на меня Стас. — Ты видел кого-нибудь? Что полиция говорит? Кого подозреваешь? Ты кого так достал, что в тебя шмальнули?
— Опер сказал, что стрелял снайпер из леса напротив моего дома. Естественно, я никого не видел.
— Снайпер? Охренеть! Как в америкосовском блокбастере! А я тебе говорил, что пришибут тебя когда-нибудь за борзоту и сверхнаглость, — предостерёг меня в очередной раз зам.
— А если хорошо подумать, кто мог? — внимательно рассматривая меня, спросил Макс и сел в кресло напротив.
— Да думал я. Нет, я, конечно, не белый и пушистый, но так, чтобы радикально...
Стас недоверчиво хмыкнул, а Макс задумчиво продолжил:
— От леса до дома метров семьсот — восемьсот. Для хорошего стрелка это не расстояние. А плохие за такую работу не берутся. Вывод один — тебя хотели напугать или предупредить, но не устранить. Пока, во всяком случае, — подтвердил мои мысли друг.
— Это, безусловно, обнадёживает, но никак не успокаивает! — взвился Стас.
— Ты что-нибудь странное замечал в последнее время? Слежка? Угрозы? Другие нападения? Может, конкуренты?
Отрицательно помотал головой, глубоко задумавшись.
Кто же на меня так ополчился? Тут нужна более веская причина.
— Или женщины, — продолжил перечисление Стас. — Ну а что? Обиженная женщина – это самое коварное существо! — словно отвечая на мой немой вопрос, ответил зам.
— Я женщин не обижаю, а забочусь исключительно об их удовлетворении.
Дверь в палату снова отворилась и в проёме появилась аппетитная попка, пятясь к нам, в обтянутом коротком белом халате. Но, несмотря на мой голод, насытиться ею мне совершенно не хотелось. Точнее, очень даже хотелось, но не ею.
Вот, мелкая Заноза, весь аппетит мне попортила!
— Добрый день! — развернулась, наконец-таки, медицинская сестра с загадочной улыбкой на симпатичном лице. — Вам тут настоятельно просили передать, — ставит рядом с кроватью на стол букет… сине-чёрных роз. — Очень… интересные цветы. Впервые такие вижу.
— Что это за мрак? Кто это передал? — насел на девушку Стас. — Эти цветы, вообще, не для больницы. Что за вкус у людей? — скривился он.
— Э, я не знаю. Мне просто позвонили с регистратуры девчонки и просили подняться. А кто их принёс, ну курьер, наверное. Кстати, там записка есть.
Потянувшись к цветам, я извлёк чёрный прямоугольный лист, сложенный вдвое. Развернув, невольно нахмурился и прочёл:
— «Memento mori».
— Что это значит? — поинтересовался Стас с неподдельным беспокойством и удивлением. — Это латынь, что ли?
— «Помни о смерти», — ответил я. В отличие от первой фразы, я помнил перевод этого выражения.
— Помни о смерти? Что за ерунда? Глеб, ты понимаешь что-нибудь? Это угроза, получается? Макс, ты-то что молчишь?
— У вас в холле камеры видеонаблюдения есть? — задал Макс самый дельный вопрос.
Девушка стояла и растерянно хлопала глазами, переводя удивлённый взгляд на каждого из нас поочерёдно, не понимая, что ей делать дальше.
— Есть-то они есть, но, насколько я знаю, они давно не работают. Вам лучше у охраны спросить.
Макс кивнул и достал телефон, кого-то вызванивая.
— Большое спасибо! — с улыбкой ответил я медсестре Варечке, судя по бейджику, давая понять, что она может идти.
— Глеб, рассказывай всё, что знаешь, — как всегда, проницательно заметил друг, что я сообщил не всё, и убрал телефон.
— Я понятия не имею, что всё это значит. Кто это делает, но… эта записка вторая. — Что-то утаивать особого смысла не было. Они всё равно узна́ют и в покое меня не оставят. Как пить дать. Опережая неудержимый поток вопросов от Стаса, я продолжил: — Вторую записку я нашёл вчера дома, на кровати. Перевести не успел. Да, она тоже на латыни. И что самое интересное — непонятно, как она попала в дом. Антонина Павловна сказала, что ничего не оставляла и никто не приходил. Сигнализацию не отключали.