Вышел из аэропорта и направился в сторону парковки.
Душный июньский воздух утомлял и раздражал, и без того, моё плохое самочувствие.
В ночном воздухе пахло грозой.
И мне действительно плохо. Не думал, что тоска может так изматывать душу и ломать тело.
Сколько мы были вместе-то? Четыре раза. Разве это много? Но мне, видать, хватило с лихвой… Чувство, что уже не спастись от неё. Эта Заноза засела где-то очень глубоко в сердце. И как бы я ни ковырял и ни резал, уже не смогу её вытащить.
Невозможность касаться, слышать и видеть её выматывала из сил и выбивала из равновесия. Хотя нет, я видел её. Смотрел столько, что если бы у меня было распечатанное фото, а не на экране гаджета, то я бы просто истёр его в пыль.
«Твою мать, мне кажется, это уже диагноз!» — повторял я себе сотни раз и снова открывал изображения спящей Занозы.
Запрыгнул в тачку и втопил тапочку в пол. Благо во втором часу ночи город пуст.
До её дома долетел за пятьдесят минут.
Ещё минуты три проторчал на крыльце у домофона, она не отвечала. Когда мужик открыл подъездную дверь, я здесь же взбежал по лестнице на второй этаж и нажал на звонок.
Сердце колотилось с утроенной силой, грудь вздымалась как у Буцефала в сражении с Пором.[1]
Но ни после первого, ни после пятого звонка дверь так и не открылась.
Со злости я чуть было не саданул дверь пинком, но вовремя опомнился. Утешает, что не всё потеряно. Хоть какие-то крупицы разума у меня ещё остались.
Твою мать! Два часа ночи! Ну, где её черти носят, а, главное, с кем и зачем?
«Она может быть, где угодно и с кем угодно, — тут же отвечаю сам себе. — Вот на хрена я её оставил так надолго?! Но, с другой стороны, если бы хотела, дождалась бы. Полтора месяца — не полтора года. А что если… если с ней что-то случилось? Как в прошлый раз…»
Слепая ревность мгновенно сменяется безотчётной тревогой и жутким страхом. В тысячный раз проклиная себя за то, что не узнал её номера мобильного, я выбежал на улицу и чуть не сбил кого-то с ног. Еле удержав за плечи, я уже вдохнул первую порцию крышесносного запаха её волос.
— Глеб, ты охренел? Ты меня чуть не затоптал. Там за тобой черти гнались, что ли? — возмущённо рявкает Маленькая Чертовка и яростно вырывается из моих объятий.
— Скорее, догонял одну из них, — радость от встречи и облегчение, что с ней всё в порядке, а ещё то, что она одна мгновенно заполняет всё моё существо ,и я с острым сожалением, нехотя расслабляю хватку. Но то, что она снова шастает по ночам, меня отнюдь не радует.
— Ну, не буду мешать, — отталкивает она меня и, пропуская вперёд Царя, спокойно заходит в подъезд.
— Дана, ответь мне только честно, пожалуйста, — терпеливо и даже мягко начал я, наблюдая за тем, как она отпирает дверь и заходит внутрь.
— О-о-о, сейчас, похоже, придётся много врать, — вполне серьёзно отвечает она.
— Дана! — уже требовательнее прошу, лихорадочно шаря по ней взглядом.
Как же я скучал!
— Я постараюсь, — чуть улыбнулась моя Маленькая Заноза, вызывая у меня кратковременную амнезию, и взяла в руки заварник, попутно включая электрочайник.
Неужто рада мне? Тоже ведь скучала…
— Где ты сейчас была?
— Видишь ли, Глеб, — чуть обдумав свой ответ, начала, — моя правда вызовет ещё больше твоих вопросов. Может быть, ты пойдёшь по пути наименьшего сопротивления? А я просто, как обычно, солгу?
[1]Буцефал – конь Александра Македонского. По одной из версии после сражения с индийским царём Пором конь погиб.
Глава 23 Дана
— Врать нехорошо. Да и трудности я люблю. Закаляют, знаешь ли.
Слышу его неповторимый голос, чувствую внимательный взгляд на себе и едва заметно передёргиваю плечами, дабы прогнать ненавистные мурашки.
Эх, Глеб, где ж тебя столько времени носило-то? А я ведь даже ждала…