По-моему, ни фига не меньше.
— Пойдём, — требовательно сказала девушка.
— Мы его так здесь бросим? — мои брови поползли вверх.
Девушка перевела спокойный взгляд с моего лица на бьющегося в конвульсиях парня, как будто только сейчас про него вспомнила.
Степень моего удивления росла в прогрессии.
— Нет. Ты позовёшь его друзей.
— А-а-а, — протянул я и пошёл звать.
Ведя машину и поглядывая на девушку, очень миленькую, надо сказать, я пытался понять, что только что произошло. Я честно старался, но никакой логики в её действиях не видел.
— Он твой знакомый?
Она перевела на меня блестящие в темноте глаза и тихо спросила:
— Кто?
Интересно, какого цвета у неё глаза?
— Тот, что с приступом.
— Нет.
— А зачем ты с ним пошла?
— Он захотел.
— И чего он захотел? — вконец прифигел я, забыв даже о дороге, и уставился на неё.
— Наверное, того же чего и ты, — с короткой усмешкой ответила она.
Машину резко вильнуло вправо, и я, выругавшись сквозь зубы, попытался сосредоточиться на дороге. Но где там? Если рядом сидела такая загадка.
— Ты проститутка? — вырвалось у меня прежде, чем я подумал, стоит ли спрашивать. Хотя нет, стоит. Для меня это немаловажно. — Нет, непохожа. Но и проститутки бывают разные, — ответил я сам себе.
— Богатый опыт? — ничуть не обидевшись, насмешливо спросила.
— Я слишком брезглив. Так кто ты? И кто эти двое с ларца? Только не говори, что братья. Не поверю.
— Почему?
— На сестру так не смотрят.
— Поверни на Горького, в отель.
— Предпочитаешь нейтральную территорию? Или ты приезжая?
— Я здесь родилась.
— Но не живёшь? И сколько тебе лет? Восемнадцать-то есть?
— Ты всегда так болтлив?
— Вообще-то, нет. Но с тобой хочется познакомиться поближе.
А правда, сколько ей лет? В наше время хрен поймёшь их возраст. Как семнадцатилетние могут выглядеть на тридцать, так и тридцатилетние на семнадцать.
— Сейчас познакомимся не только поближе, но и поглубже, — с кривой улыбкой ответила девушка.
— Откуда в такие юные годы столько цинизма?
— Негоже в столь зрелые годы путать цинизм с реализмом.
— А ты не боишься? — искоса поглядывая на неё, чуть резче спросил я.
— Чего?
— Что кто-нибудь может вырвать твой ядовитый язык.
— «Только бы верили люди, что сила не в силе, а в правде, и смело высказывали бы её».
— С правдой сто́ит быть осторожным. Она далеко не всегда бывает чистой и простой и легко может вызвать обиду, ненависть, агрессию, — припарковав машину на стоянке лучшего отеля нашего города, ответил я.
— Но у тебя я не вызвала ни первого, ни второго, ни третьего. А для педагогических и душевных разговоров ты мне не подходишь.
— Вылезай, Язва. Посмотрим сейчас, для чего я тебе подхожу.
Ну охренеть! Вот это девчонка! Маленькая, хорошенькая, словно ангелок, а языкастая и ядовитая, как чёрная мамба.
Глава 5 Дана
На стойке регистрации и в лифте не сказали друг другу и слова. Оно и правильно. Я изо всех сил сдерживала ядовито-насмешливое замечание по поводу его рубашки.
Рубашки цвета баклажана!
В клубе и в машине при плохом освещении не разглядела. Ещё больше захотелось немедленно её снять с этого, должно быть, красивого тела. Чтобы своей несуразностью не портила вид.
— Что? Что ты опять ухмыляешься? — отпирая дверь, настороженно поглядывая на меня, вошёл первым в номер.
Я прошла следом, включила ночник, огляделась, скинула кроссовки и уселась на огромную кровать. Хороший номер. И правильный мужчина.
Мой Тренажёр, прислонившись плечом к косяку и засунув руки в карманы брюк, разглядывал меня с нескрываемым желанием и интересом. Его красивые губы чуть выгнулись в предвкушающей улыбке, глаза, сощурившись, не упускали ни одного моего движения.