Альфа протягивает руку.
- Дай посмотреть.
Он бегло просматривает его. Да там и смотреть особо не на что, так, пара предложений, описывающих, как японцы седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года начали атаку на Перл-Харбор, в результате которой погибло более двухтысяч четырехсот человек, и что привело к тому, что Соединенные Штаты вступили во Вторую Мировую Войну. На этом мое эссе заканчивается, потому что я не представляю себе, что делать дальше - остановить бомбежку и спасти людей или позволить ей случиться, чтобы США вступили в войну. Альфа отдает мне эссе.
- Возьми ручку, - приказным тоном говорит он. - Я хочу, чтобы ты записала то, что я скажу, слово в слово.
- Если бы Страж времени проник в военно-морской штаб в Перл-Харбор и предупредил командование о предстоящей атаке, он бы совершил изменение. А если бы этот Страж сделал так, чтобы линкор «Аризона» остался пришвартован на острове Форд и не отправился в Перл-Харбор шестого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года, таким образом сохранив жизни более чем тысячи человек и дав возможность линкору поучаствовать в битве за остров Уэйк, то он бы подправил события.
Я быстро записываю все слово в слово, хотя Зета однозначно не поверит, что это мои мысли. Слишком уж большой прогресс по сравнению с тем, что я писала до этого.
- Ты все поняла? - спрашивает Альфа после того, как я заканчиваю писать и откладываю ручку в сторону.
Я киваю.
Он снова протягивает руку, и я начинаю сомневаться. Потому что если я делаю так, чтобы линкор Аризона смог помочь Америке выиграть битву за остров Уэйк, то почему это не изменение прошлого?
Наверное, мне здесь не место. Наверное, я даже близко не так сообразительна, как всегда считала.
Я отдаю эссе Альфе. Он просматривает его, а потом берет мою ручку, ставит большую пять с плюсом в верхнем углу и вручает его мне.
- Поздравляю. Ты продемонстрировала хорошее понимание различия между подправлением и изменением. Думаю, что мы можем приступить к следующему этапу и снова отправить тебя работать в полевых условиях. Надеюсь, ты научилась контролировать себя?
Снова миссии? Больше никаких эссе? Наконец-то!
- Конечно, - говорю я.
- И ты будешь слушаться приказов и не делать ничего лишнего без разрешения?
- Да.
- И ты не станешь задавать вопросов и спорить, а просто будешь выполнять свои задания наилучшим образом?
- Да, - без сомнения говорю я, хотя в голове и раздался тихий предупреждающий звоночек. Зачем мне спорить по поводу миссий? Что я буду делать?
- Поверю тебе на слово, - говорит Альфа. - Вот это тебе. - Он достает из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и вручает его мне. Я переворачиваю его и вижу, что он запечатан красной печатью. На меня смотрит устрашающего вида сова. Сердце пропускает удар при воспоминании о том дне в Пиле. Кажется, это было целую вечность назад. Не могу поверить, что прошло все лишь чуть больше недели.
Неожиданно я понимаю, что совсем не вспоминала сегодня об Эйбе. Знаю, я сказала себе забыть о нем, но не думала, что это произойдет так быстро.
- Что это? - спрашиваю я.
- Открой.
Поколебавшись, я пальцем разламываю печать, разворачиваю лист бумаги и читаю:
874 ZEPHYR %0%
- Запомни, - говорит Альфа.
Я снова смотрю на написанное. Zephyr. Ну, это просто. %0%. Это тоже. А вот с цифрами уже посложнее. Повторяю про себя несколько раз - 874 874 874 874.
- Запомнила, но…
Альфа протягивает руку.
- Отдай.
Я сворачиваю лист и передаю ему, еще раз повторив про себя код. Это он. Мой секретный код доступа. Это должен быть он.
- Я отправил отчет о твоем прогрессе в Вашингтон, и они прислали мне это.
- Так у меня теперь новый уровень доступа!
Альфа поджимает губы и молчит, скорее всего потому, что я только что сказала очевидное.
В первый раз с тех пор, как директор Вон приглушил свет во время ужина и объявил о начале Дня Испытаний, я чувствую себя счастливой.
- Ирис, наше знакомство вышло не совсем приятным. Но знай, я за тебя. Я хочу, чтобы ты осталась.
Он встает и идет к двери, а потом оборачивается, кивает на компьютер у дальней стены и говорит:
- Пользуйся, но не забывай о благоразумии.
Как только дверь закрывается, я вскакиваю и включаю компьютер. Появляется окно для ввода данных. Я набираю «Ирис» в окне имя пользователя и ввожу пароль, который мне только что дал Альфа. На секунду начинаю переживать, что неправильно запомнила числа и что ничего не произойдет, но потом на экране появляется белая заставка с гербом Соединенных Штатов в левом верхнем углу. Нахожу окно поиска, ввожу имя отца и нажимаю ввод. Поняв, что не дышу, делаю вдох.
Появляются результаты. Вот он этот файл, в никак не обозначенном каталоге кадрового состава.
Оберманн Митчел Томас
Я опять задерживаю дыхание и передвигаю курсор мышки к имени отца. Готова ли я к этому? Готова ли узнать правду? Есть только один способ это выяснить. Я щелкаю мышкой.
Появляется новая заставка.
Митчел Томас Оберман. Родился в Натик, Массачусетс. Умер [ XXXXXXXX ]
Я понимаю, что не дышу уже довольно долгое время, лишь когда легкие начинают гореть огнем. Восемь Х. Еще раз пересчитываю их. Эти Х - компьютерная версия того, как если бы кто-то взял толстый черный маркер и написал на бумаге ОТРЕДАКТИРОВАНО.
Я кладу голову на руки и начинаю думать. Значит так, у нас имеется дата рождения и дата смерти отца. То, что я и так знаю. Информация, черт возьми, которую я и так знаю. У меня начинает першить в горле. Эта заставка больше ничего мне не сообщит. Также как и личный знак.
Меня охватывает злость. Злость на несправедливость всего этого. Злость на то, что я чувствую себя абсолютно беспомощной. Я так много работала над собой, чтобы больше никогда не чувствовать себя беспомощной, но такова игра под названием жизнь. К черту все.
Но какая-то малюсенькая часть меня все-таки надеется, что здесь есть хоть какая-то полезная информация. Снова смотрю на экран и читаю.
Образование
Школа Джонсон, Натик, Массачусетс.
Старшая школа Кулидж, Натик, Массачусетс
Академия Пил, Аптон, Массачусетс.
Военно-Морская Академия США, Аннаполис, Мэриленд.
А вот это интересно. Мой отец учился в Пиле. Я, конечно, всегда это подозревала, - а иначе как бы я туда попала? - но никогда не была уверена. Пил не хранит записей о своих студентах в публичном доступе. На стенах не висят фотографии выпускников. В библиотеке также не найдешь даже старых ежегодников.
Думаю, отец был в числе тех десяти процентов, которые не попадают в ЦРУ. Такое случается. Некоторые идут в ФБР, некоторые в АНБ, а кто-то вообще отказывается от государственной службы. Как отец Эйба, который после Пила работает в частном секторе.
Согласно этим записям, мой отец окончил Военно-Морскую Академию и... что потом. Подождитe. Я смотрю на даты, которые пропустила в первый раз. Что-то не так. Мой отец провел в Академии только три года. Он не закончил ее.
Как-то все не складывается. Я прокручиваю текст вниз. Никакой информации о месте работы. Ничего, что помогло бы мне понять, что делал мой отец с момента, когда покинул стены академии, и до того, как умер. Нет даже никаких [XXXXXXXX]. Значит, информация сильно засекречена.
Я просматриваю раздел с личной информацией. Тут есть данные на мою бабушку с дедушкой, родителей отца, которые уже давно умерли. Вольтер и Дороти Оберман. Я не застала их живыми. Смотрю на их даты рождения и смерти – дедушкаa умер молодым. Не знала этого. Должно быть, отцу пришлось несладко.