— Ее только что перевели в палату. Она проснулась и спрашивает тебя.
Индиго отпускает мою руку.
— Мне нужно идти. — Я киваю. Он начинает идти по коридору, но Зета хватает его за руку и останавливает.
— Я имел в виду тебя, — произносит он, глядя пряма на меня. — Она спрашивает тебя.
— Меня?
— Я покажу тебе куда идти.
Мы молча тащимся по коридору, но внезапно меня осеняет мысль. Я замираю, и Зета с Индиго делают то же самое.
— Где вы были? — спрашиваю я Зета.
— В одна тысяча девятьсот сорок втором году, — скорчившись, отвечает он. — В последнюю минуту Альфа отправил меня на миссию, которая оказалась пустышкой. — На его лице появляется выражение боли, и он отходит, как будто ему слишком тяжело стоять и говорить об этом. Зета останавливается возле лифта. Двери открываются, и мы заходим. Зета нажимает на кнопку четвертого этажа.
— Мне нужно было понять по его поведению, что что-то не так. Мне не стоило уходить. Нужно было остаться здесь и…
Он не заканчивает свою мысль. Я отвожу взгляд. Мне жаль, что я спросила. Теперь он будет до конца жизни винить себя за то, что был на мнимой миссии, когда подстрелили его дочь.
Мы выходим из лифта и останавливаемся перед стеклянной дверью со звонком на стене. Зета сканирует карточку и открывает ее для нас. Мы оказываемся в отделении интенсивной терапии. Все двери в нем сделаны из стекла, а комнатки очень маленькие. Я сразу вижу Еллоу. Она в третьей палате — лежит на кровати и пялится в потолок. Выглядит ужасно. Под глазами фиолетовые синяки, а лицо белое, как простыни, на которых она лежит. Еллоу поднимает взгляд и видит, что я смотрю на нее через стекло. Я открываю дверь и захожу, по пути замечая на стене табличку с именем, написанную стираемым маркером.
Элизабет Мастерс
Для меня она всегда будет Еллоу. А Индиго — Индиго. Да и они, скорее всего, будут звать меня Ирис. Потому что это то, кто мы есть.
— Привет, — шепчу я.
— Пожалуйста, скажи, что все закончилось. Скажи, что меня ранили не просто так.
— Все закончилось.
Хотя, это и близко не так. Расследование даже еще не началось. Но Еллоу незачем беспокоиться в таком состоянии.
— Это хорошо, — кивает она и закрывает глаза, чтобы открыть их через несколько секунд. — Если тебе интересно, то когда в тебя стреляют, это очень больно.
— Я догадываюсь.
— Значит, то был твой парень?
— Был мой парень. — Эти два слова кажутся такими неправильными.
— Вы расстались?
— Нет... Может быть… Нет, я не знаю, что произошло.
— Теперь ты будешь встречаться с моим братом?
Я поворачиваюсь и смотрю на стеклянные двери, за которыми, сложив на груди руки, стоят Зета и Индиго и наблюдают за нами. Индиго улыбается мне, а я — ему. После этого я снова перевожу взгляд на Еллоу.
— Нет. Твой брат отличный парень, но нет. Мы друзья. К тому же, когда он говорит, ему нравится показывать пальцами кавычки. Я бы никогда не стала встречаться с парнем, который так делает.
Тем более, между мной и Эйбом еще ничего не закончилось. Наплевать на вселенную. Наплевать на дом. Мы найдем способ быть вместе.
— Вот и отлично, — говорит Еллоу. — Было бы очень странно, если бы моя подруга встречалась с моим младшим братом.
— Так, значит, мы подруги?
— Ну да. Я приняла за тебя пулю.
— Технически, это не так, — замечаю я. — Просто Блу немного запаниковал.
Еллоу улыбается, но я вижу, что она с трудом держит глаза открытыми.
— Отдыхай. Я очень рада, что тебя сегодня не убили.
— Так же, как и я. — С этими словами она опускает веки и засыпает.
Я тихо закрываю за собой дверь. Зета протягивает руку и сжимает мое плечо.
— И что теперь? — спрашиваю я.
Зета сглатывает, а потом пожимает плечами.
— Ты возвращаешься в штаб-квартиру Стражи. Ну а я… я найду, куда пойти.
— Что? Почему?
— Я тоже нахожусь под следствием. Все наше поколение проверяют тщательнее, чем ваше, — с легкой улыбкой на лице отвечает он. — Мой поколение. Кажется, я теперь его единственный представитель.
У него такие грустные глаза, что я отвожу взгляд. Сегодня мне больше не хочется видеть разбитых людей.
— До окончания расследования мне нельзя приближаться к штаб-квартире ближе, чем на пятнадцать метров.
Я ничего не говорю и просто любуюсь своими ботинками.
— И кстати, — продолжает Зета, — следствие покажет, что я ничего не знал о делах Альфы.
Я поднимаю на него глаза. Он смотрит на меня тревожным напряженным взглядом. Но за ним скрывается мягкость и беспокойство.
— Вы знали моего отца, — говорю я, полностью меняя тему разговора.
— Да, знал. И очень хорошо. С детства.
— И? — спрашиваю я, переводя взгляд с Зеты на Индиго и обратно.
— До сегодняшнего дня я был не в курсе, что ты дочь Дельты. Я хочу, чтобы ты знала это. Я ни разу не видел тебя до того, как ты появилась у нас. Твоя мама рьяно ограждала тебя. Она полностью обрубила все связи с нашим миром, и теперь я понимаю, что это было правильным решением.
Я сглатываю ком в горле.
— А что если я не хочу больше иметь ничего общего со Стражей времени?
— Это твой выбор. Но лично я буду разочарован. Ты хороший Страж. Пусть мы разбиты, а из наших ран сочится кровь, но мы будем продолжать делать свое дело.
Я киваю.
— Я хочу вернуться. — Это правда. До этого момента я не понимала, что это так. Я съезжу в Вермонт, налажу отношения с мамой, а потом вернусь. Стража времени — это часть меня. Она в моей крови. Она — это я. К тому же, я должна доказать, что люди по фамилии Оберманн могут жить и служить честно. — Но что если остальные не захотят, чтобы я возвращалась?
— Конечно же мы хотим! — восклицает Индиго.
— Но я нарушила все правила. Я проецировалась перед людьми. Перед кучей людей. Я меняла прошлое.
— Естественно, что ты меняла прошлое, — произносит Зета. — Именно этим мы и занимаемся. В самом начале мы говорили тебе, что «подправляем, а не изменяем», но на самом деле это одно и то же. Даже самое незначительное подправление способно изменить прошлое так же, как и непосредственно физическое вмешательство. Мы просто пытаемся делать это так, чтобы не менять мир к худшему.
— Значит, изменение прошлого — это нормально.
— Может быть нормальным.
— В таком случае мне нужно кое о чем с вами поговорить. Наедине. Это важно.
Зета вздыхает и поворачивается к Индиго.
— Иди к сестре.
— Что? — Индиго поворачивает голову в сторону стеклянной двери. — Но она спит.
— Мне все равно. Иди к ней. Сейчас же.
Мы ждем, когда за ним закроется дверь, а потом я спрашиваю у Зеты:
— Какой у вас уровень секретного доступа?
Зета удивленно поднимает бровь.
— Какой он у меня был или сейчас? Если тебе нужен доступ к засекреченной информации, то я ничем не могу помочь.
— Я говорю не о паролях и логинах. Какой у вас уровень доступа в зданиях? Например, в этой больнице?
— А. — Зета медленно наклоняет голову и отстегивает от пояса обычную белую карту-ключ, с помощью которой мы прошли в отделение интенсивной терапии. — Они забыли забрать ее у меня, но могут понять это в любую секунду. Ты уже видела, какие двери она открывает. Уверен, если бы мне захотелось, я бы мог пройти в хирургическое отделение, чтобы понаблюдать за операцией на мозге.
— Можно мне одолжить ее у вас на несколько часов? — протянув руку, интересуюсь я. — У меня есть одно незаконченное дело, о котором нужно позаботиться.
Зета колеблется всего одну секунду, а потом вручает мне ключ.