А дальше пошли разговоры о том, о чем он прекрасно знал — город Тангейн обложен со всех сторон, с моря, с реки и с суши, на Вотроне и по реке Шейне хозяйничают корабли под черно — белыми парусами.
Пока начальники отчитывались о потерях, понесенных за день, сетовали на недостаток боеприпасов, на нерасторопность подчиненных и неумелость соседей, Данут, пропуская мимо ушей ненужные сетования и споры, вспоминал историю земли Фаркрайн и думал — почему бы людям, оркам и гномам не объединиться в одно государство? Тогда бы и норги были не опасны. Но где уж объединиться гномам и людям, если сами фолки не хотят жить вместе?
Люди… Несколько крупных поселений Фаркрайна, каждое из которых несло на себе отражение местности, в которой оно располагалось и накладывало на людей, в нем проживающих особый отпечаток. Жесткие и угрюмые северяне Тангейна ничем не походили на улыбчивых крестьян Брейги, а свободолюбивые и независимые кочевники Армакода сразу выделялись в толпе овощеводов Фрегии. А как быть с жителями ледяной Юдели? Эти умудрились прямо в толще ледника вырубить волшебный город — Волкан, единственное поселение в Фаркрайне с прозрачными улицами, где дома и общественные заведения согреваются посредством заклинаний.
А были еще и орки, гоблины, ликантры, а также разнообразная нечисть.
Много лет назад люди и гномы сумели объединиться в Лигу, а орки и ликантры в Шенк. И, началась кровопролитная война, длившаяся добрые сто лет.
Война стала смыслом существования обоих альянсов, ей было подчинено все — законы, мораль, экономика. Боевые действия сжирали и урожай с поля, и строевой лес, и железную руду. О людях же (хоть о фолках, хоть об орках) говорили как о расходном материале! Противники истребляли друг друга настолько давно, что уже никто не помнил хорошенько — какая сторона и по какому поводу кинула первый камень, кто первым выпустил стрелу из засады. Люди считали, что это были орки, а орки, соответственно, что фолки. За долгие годы войны еще никто не одержал окончательную победу, то стало быть силы сторон оказались примерно равны. И вот, последняя битва в небольшой долине Аркаллы положила конец кровопролитной борьбе, когда молодежь и с той, и с другой стороны полегли в схватке, а те, кто остались живы, уже не смогли воевать дальше. Может быть, нашествие норгов и станет поводом к объединению?
Только почему же, для того, чтобы подружиться, нужно обязательно набить друг другу морду? И, ладно бы, если бы речь шла только о разбитых носах, да сломанных ребрах. Больно, неприятно, обидно, но пережить можно. Смогут ли люди и орки простить друг другу братские и безымянные могилы? А сколько тех, кто и могилы — то не имеют?
Данут настолько погрузился в историю, что едва не пропустил самую важную новость. Она была скверной — ночью норги захватили Хангварк — город, располагавшийся почти посередине реки Шейны. Стало быть, река теперь под их контролем.
— Как же так? Город со стенами, народ там упертый. Да там половина живет на то, что караваны по рекам сопровождает! Как же они могли? — поинтересовался Лигейн — старшина оружейников, глядя на Гилберта, словно он отвечал за сдачу города.
— Пока, мало что известно, — пожал плечами начальник разведки. — Говорят, что город сдался почти без боя. Даже ворота сами открыли.
— Предательство! — зашуршало со всех сторон.
— А может и нет, — отозвался Гилберт. — Мы сейчас человека спросим, который самолично с норгами бился. Данут…
— Это может быть не предательство, а колдовство, — начал рассказывать парень. — У норгов колдуны есть, способные наводить морок и подавлять волю. Я, когда с норгами бился, отца родного увидел.
Перед глазами Данута встал тот самый момент, когда вместо норга, в которого он готов был пустить стрелу, он увидел своего отца — Милуда Таггерта.
Отец, которого он собственноручно похоронил несколько месяцев назад, водрузив на его могилу огромные камни, протягивал руки к сыну и что — то бормотал на неизвестном языке. Звуки обволакивали мозг, наполняли его — вначале, странным безразличием, сменяющимся ненавистью к своим братьям, предавших его, готовых отдать его людям! Это не братья сидят сейчас на скамьях! Братья не отдадут своего брата самым страшным существам на земле — людям, убивающим младенцев и пьющих кровь из свежих ран воинов Шенка! Убей предателей!
Стряхнув воспоминания, парень сказал: