Оба бандита остановились, как вкопанные.
— Э, парень, да ты чего? — вытаращился бородатый. — Мы ж пошутить решили.
Похоже, до грабителей вдруг дошло, что при налете их и самих могут убить, а это им не понравилось.
— Ты бы нас отпустил, а? — льстиво улыбнулся другой бандит. — Мы ж не сами по себе на дело пошли, нас Михря заставил. Вон, которого ты проткнул. А мы так, по карманам только шмонаем. Ящер попутал.
— Ножи на пол, — сказал парень, указывая кончиком клинка место, куда складывать оружие. Подождав, пока грабители не выполнят приказ, отдал новый: — Михрю своего быстренько схватили, потащили на улицу. Вздумаете бежать, бегите. Только — не обижайтесь…
На улице Данута ждал его маленький отряд. Выяснив, что они только спугнули мародеров, но никого не схватили, отмахнулся — ну, спугнули, так уже хорошо. Передав им и убитого, и арестантов, приказал им отправляться в сторону ратуши, отыскать там кого-нибудь из чиновников и сдать «груз». Хоть и был приказ Первого бургомистра казнить мародеров на месте преступления, но парень этого сделать и сам бы не смог, и другим не сумел бы приказать. Да что там — захоти кто-нибудь из его бойцов привести приказ в исполнение, не позволил бы. Одно дело — убить человека в бою, совсем другое — пленного. Нет уж, пусть бургомистры сами разбираются. Захотят образцово — показательную казнь — пусть казнят, нет, их дело.
Все утро на берег выбрасывало тела погибших матросов, докеров, прибивало обгоревшие обломки и ошметки судов. Когда окончательно рассвело, солнце, равнодушное к человеческим бедам, рассеяло лучами дымку, еще тянувшуюся от не сгоревших остовов судов, осветив новую напасть.
В бухту входили корабли. Огромные! Даже те, кто всю жизнь бороздил моря, никогда не видели ничего подобного.
Самые большие дома в Тангейне были высотой в четыре этажа. А здесь, на плаву держался монстр, высотой не меньше восьми. Опытные люди прикинули, что длиной такое страшилище не меньше четырехсот футов, а шириной — около ста. По сравнению с ним любой тангейский корабль выглядел (ну, теперь уже в прошедшем времени), лодкой. Если с чем и можно было сравнить такой корабль, то только с комодом. Плавучий комод, только в тысячу раз больше!
— Это же сколько у него людей на борту? — мрачно прикинул Гилберт, что вместе с Данутом рассматривал чужие суда. — Тысячи три, не меньше.
— А может все пять, — сказал Данут.
— Пусть пять… Сколько здесь этих посудин? Раз, два… восемь. Итого — сорок пять тысяч.
— Добавим еще тех, кто на «флейтах», — предложил юноша.
— Ага, — кивнул Гилберт. — Если добавить хотя бы пять тысяч, то их пятьдесят. А у нас?
«Летучий отряд» Гилберта был отправлен на усиление надвратных портовых башен как только Первый бургомистр узнал о приближении кораблей. Если понадобится — его можно перебросить на другой участок. Пока же, пусть защитники чувствуют себя увереннее рядом с опытными бойцами. И, как — то уже само— собой получилось, что участком начал командовать Гилберт. Прежний командир — старшина суконщиков и советник (в том смысле, что был членом Городского совета), сам с удовольствием передоверил руководство более опытному человеку.
— Вот, не нравятся мне эти страшилища, — сказал Гилберт, до боли во взгляде всматриваясь в плавучие «комоды». — Сам — то, как считаешь, для чего они годятся?
Данут, хотя и вырос на берегу моря, мало что мог сказать. Ну, кочи поморские он видел, вот и все. А потом, только те, что стояли в порту, да плавали по реке. У каждого судна есть какие — то задачи. Вот, разве что… Но вслух не сказал, опасаясь, как бы его предположение не оказалось правдой.
— Осадка высокая, — пожал Данут плечами. И впрямь, ватерлиния была значительно выше, чем ей положено. — Значит, груз легкий?
— Как бы это не оссуарии, — вздохнул Гилберт.
— Оссуарии? — наморщил лоб Данут. Слово он слышал, но что означает, не помнил.
— Ну, сейчас поймем — они или нет.
Громоздкие корабли норгов подошли едва ли не к береговой линии. Четыре шло впереди, еще четыре держались сзади. Еще чуть-чуть, и передние суда сядут на мель. А они, вместо того, чтобы остановиться, так и перли вперед. На стенах Тангейна, где стояли, в основном, моряки и рыбаки, раздались изумленные возгласы. Вот, первый «комод» остановился, сев-таки на мель, следом за ним второй, третий, четвертый… Но тут стало ясно, почему!