Дама в строгом черном костюме ткнула пальцем с красным ногтем в сторону своего собеседника.
— И прекрати эти свои наглые ухмылочки, Константин Викторович! — женщина разозлено стукнула приличных размеров кулаком по рабочему столу в кабинете директора Бюро Превентивного Удара. Офис бюро находился в самом сердце столицы, и полностью занимал одно из современных стеклянных зданий, в которое простому смертному вход был заказан. Поправив короткие белые волосы у себя на голове, Крылова продолжила:
— Зачем тебе этот отпуск?
— Отдохнуть хочу, — вальяжно развалившись на стуле напротив и все-таки ухмыльнувшись, ответил подполковник.
— Да, конечно, отдохнуть! Рассказывай эти сказки кому-то другому. Зачем тебе внедряться в детский сад? Детей пугать? Мы и без тебя можем этот анализ взять, мог бы просто попросить.
Константин с удивлением отметил ноты обиды в голосе директора бюро. Валентина Леонидовна никогда не отличалась сентиментальностью. Женщина-боец, она была грозна не только из-за своего роста и крепкого телосложения, но и потому, что в пятьдесят лет получила генерала, а также стала руководить БПУ. Крылова координировала десятки операций, которые он со своими бойцами успешно выполнял, жестко, хладнокровно. Будто бы это и не женщина была, а крутой мужик.
— Валентина Леонидовна…
— Белявский! Не перебивай меня! Зачем тебе в этот садик?! Ну, заявила твоя бывшая, что у тебя есть ребенок. А вот ты не знаешь, что твои «честные» миллионы не могут хоть кого-то заинтересовать! Все бюро в курсе, что ты у нас самец бесплодный! Зачем тебе ДНК мальчишки? Еще и лично его взять решил. Глупости!
— Валентина Леонидовна, — перебил он, наконец, начальницу, — вы совсем не можете допустить, что я могу верить в чудеса? — хмыкнул боец, посмотрев на Крылову с иронией.
— Кто? Ты?!! — расхохоталась та в свою очередь. — Ага, еще скажи, что в Деда Мороза веришь. Самая пора — первый снег выпал. Белявский. После тех рек крови, что ты после каждого задания оставляешь за собой, а нам приходится все это зачищать, ты еще скажи, что дома в машинки играешься!
— Может быть, и играюсь.
— Да, — фыркнув и мгновенно изменив настроение, парировала Валентина Леонидовна, — в настоящие. Новую Мазерати купил? Не хвастался еще! Нет, положительно, — увидев кислую мину своего своенравного подчиненного, директриса попыталась немного взбодрить последнего, — ты там, в своем доме от одиночества с ума еще не сошел? И зачем тебе двадцатиэтажное здание? Квартиры будешь продавать, ненормальный? Наши уже интересуются ценой. Нет, надо тебя куда-то подальше отправить. В Штаты полетишь? Есть у нас тут одно дело, не твой, конечно, уровень, но…
— Валентина Леонидовна, — подполковник поднялся со своего стула. Ему надоело это слушать, к тому же мыслями мужчина уже давно был на полпути в Зеленограде. — Валя. Я беру отпуск. Когда вернусь — не знаю. Не присылай за мной никого.
— Белявский! Не вздумай бед натворить! — крикнула Крылова вслед уже удалявшемуся подполковнику. — Убедишься в своей бездетности — возвращайся обратно. Ко мне приезжай, — уже тише добавила глава БПУ, обернувшемуся к ней Константину, — хлопнем коньяку по старой памяти. Дурак ты, Костя. Ну откуда у тебя дети? Судьба у нас такая. Заработал бабки, неважно каким путем, есть задания — радуйся. Иначе, такие одинокие волки, как мы с тобой, дуркой свою жизнь заканчивают. Смерть, это еще хорошо. Достойно. А вот дурка — это не наш вариант. Нет, и не будет у нас семей. Наше с тобой призвание — стране служить, людям. Так что, Костик, удостоверишься, и дуй обратно. Не засиживайся в отпусках. А я тебе пока дело подходящее подберу.
— Посмотрим, — глухо ответил подполковник, и привычно прикурив толстую сигару, вышел из кабинета начальницы.
— И воспиталок не вздумай топтать! — крикнула Крылова в спину этому дуболому. — Мачо недоделанный…
Валентина неодобрительно покачала головой и, открыв верхний ящик своего рабочего стола, достала пачку сигарет. Щелкнув отечественной зажигалкой, которую только сегодня утром заново заправила газом, с удовольствием прикурила. Отклонилась на спинку своего кресла и прикрыла веки.
Ну, вот. И Белявский туда же. Держался, держался и все равно понесло. Это нормально. Для них, для солдатов, защитников своей страны, это нормально. Если рано не убили — ты начинаешь все больше и больше погружаться в спасение человечества, жертвовать собой во всех смыслах. А потом вдруг, после очередного трупа, задумываешься. Был человек, и нет человека. И у большинства есть что-то за спиной. Не деньги или успехи. А семьи. Кто-то, кто придет к тебе в больницу и принесет, чертовы апельсины. Или куриный бульон. Кто-то, кто будет держать тебя за руку, когда ты будешь подыхать, в лучшем случае, в больничке. Кто-то, кто принесет задриппаный цветок к тебе на могилку.