Партийцы «ленинского набора» 1924 года и наборов последующих лет создали в партии прочное большинство для Сталина и тех его питомцев и подопечных, которые избрали его своим вождем и сделали на него ставку в 1917-1918 гг., – Молотова, Ворошилова, Буденного, Андреева.
Из других событий 1924 года следует отметить V конгресс Коминтерна, состоявшийся в Москве 17 июня – 8 июля 1924 г. Конгресс был созван, главным образом, для того, чтобы обсудить провал и неудачу Германского октября 1923 года. Я не буду подробно говорить о нем, так как не присутствовал на конгрессе, а только интервьюировал делегатов западных компартий, проезжавших в Москву через Ленинград, и переводил для налечатания в «Ленинградской правде» их статьи, присылавшиеся из Москвы. Разница в настроениях делегатов, ехавших в Москву и возвращавшихся из Москвы, была существенной: «до Москвы» они считали поражение Германского октября в 1923 г. случайной неудачей, «после Москвы» (то есть конгресса Коминтерна) – крахом политики путчей и внезапных наскоков, проводимой Коминтерном, во главе которого стоял Зиновьев. На конгрессе выяснилось, что сама германская компартия была «липовой», по крайней мере в отношении своей численности. «Липовыми» были и боевые дружины, которым Коминтерн присылал деньги на покупку оружия. На V конгрессе Коминтерна выяснилось, что многие ячейки и боевые дружины просто не существовали и что средства, отпущенные Коминтерном, фактически – советским правительством, были попросту растрачены. Только выступление Тельмана в Гамбурге, где подняли оружие около 300 человек, спасло «честь» Германского октября и Германской компартии.
В редакции «Ленинградской правды» втихомолку обвиняли в провале Германского октября Зиновьева, который проявлял излишнюю доверчивость и начальственный оптимизм и верил всему тому, что сообщалось Германской компартией в Исполком Коминтерна о подготовке революции. Вернувшиеся из Германии «советские специалисты» по подготовке революции представили плачевные отчеты об отсутствии революционных настроений среди германского пролетариата. Конгресс Коминтерна принял резолюцию о большевизации западных компартий и превращении их в «партии нового типа» по образу ВКП(б). Это значило, что пока для революции не будут подготовлены кадры, действительно способные осуществить революцию, необходимо отказаться от разного рода выступлений и путчей, обреченных на неуспех. В этом плане V Конгресс Коминтерна оказался победой Сталина, выдвинувшего программу большевизации компартий Запада, что подорвало репутацию Зиновьева.
Но Зиновьев не собирался уступать свои позиции. Наоборот, он хотел оправдаться в неудаче и показать свои способности вождя мировой революции. С этой целью из Ленинграда, вотчины Зиновьева, вскоре был организован путч в Эстонии.
1 декабря 1924 года в 5 часов 15 минут утра 227 эстонских коммунистов, следуя приказу Исполкома Коминтерна, заняли общественные здания Таллина с целью захвата власти. К 9 часам утра они были почти все перебиты. К полудню от мятежников остались лишь пятна крови на мостовых и тротуарах эстонской столицы. Спаслись лишь немногие.
Путч в Эстонии был глупой, бессмысленной авантюрой, но самовлюбленный Зиновьев решился на этот шаг, чтобы оправдать свои ошибки в подготовке Германского октября 1923 г. Он не признавал их. Его самовлюбленность и вера в нарастание революции в Европе пугала даже самых близких его сторонников. Многие объясняли его убежденность в том, что европейская революция начинается и даже началась, его навязчивой мыслью о своей «ошибке» в 1917 году, когда он настолько был убежден в невозможности и неудаче октябрьского переворота в России, что на страницах «Новой жизни» Горького выдал правительству Керенского подготовку и сроки готовящегося переворота.
«Зиновьев – самая большая ошибка Ленина», – говорили о нем.
Кризис партии и смерть Ленина положили начало первой волне самоубийств, главным образом старых большевиков, прошедших при царизме каторгу и ссылку.
В мае 1924 г. покончил с собой один из руководителей «Рабочей оппозиции» Юрий Лутовинов. Немного позже покончил с собой секретарь Троцкого в Реввоенсовете Глазман. Евгения Бош, возглавлявшая вместе с Юрием Пятаковым и Юрием Коцюбинским советское правительство Украины в 1917-1918 гг., застрелилась ночью в своей квартире в 1925 году.
Дискуссия в партии в 1923 г. о партийной демократии и свободе мысли, чистка вузов в 1924 г. от «оппозиционеров» и «инакомыслящих» вызвали такую волну самоубийств, главным образом среди молодежи, что созданная Центральная контрольная комиссия при ЦК партии посвятила свое первое заседание рассмотрению вопроса о причинах самоубийств. Сколько молодежи покончило с собой после чистки вузов в 1924 году, вряд ли можно установить даже приблизительно:
молодежь уходила из жизни в результате разочарований и многих неудач, вызванных невозможностью примириться с действительностью. «Старики» уходили, увидев, что революция, о которой они мечтали и за которую боролись, оказалась не революцией, принесшей свободу массам, а страшной и кровавой катастрофой – диктатурой.
Другим крупным событием 1924 года было великое наводнение в Ленинграде в ноябре 1924 года. Наводнения в Петербурге были характерной особенностью Невы. Ветер с Запада гнал воду Невы обратно, закрывая устье Невы для стока воды в море. Нева и ее притоки – Мойка и Фонтанка – выходили из берегов, затопляя город. Самым крупным наводнением в Петербурге было наводнение 7 ноября 1824 года, воспетое Пушкиным в «Медном всаднике», когда вода в Неве поднялась на 4,14 метра выше обычного уровня («ординара»). Наводнение 23 ноября 1924 года, т.е. через 100 лет, немногим уступало наводнению 1824 года, так как вода в Неве поднялась на 3,64 метра выше обычного уровня («ординара»).
Вода хлынула через гранитный парапет Невы и залила Васильевский остров и Петроградскую сторону. В центре города вода залила весь район от Адмиралтейства до Фонтанки. Я шел по Невскому и увидел толпу прохожих, бежавших изо всех сил от Гостиного двора и Садовой к Фонтанке с криками: «Вода! Вода!» Люди спасались бегством от гнавшейся за ними большой волны. Репортеры из «Красной газеты» взобрались на пьедестал памятника Екатерины II у Академического театра драмы (быв. Александринка) и созерцали бегство прохожих от невской волны. Тяжелые железные покрышки водосточных люков на улицах под напором воды снизу прыгали, как пробки, вверх.
Мне удалось, повернув обратно, добежать до Литейного, не промокнув. В центре города население отделалось испугом. Многие промокли до колен, до пояса, но человеческих жертв в центре города не было. Прохожие спасались на лестничных площадках второго этажа, куда вода не доходила. Окна второго и высших этажей в квартирах были усеяны любопытными. Вода подняла знаменитую торцовую мостовую Невского и деревянные торцы носились по волнам.
На Васильевском острове вода залила почти все улицы, подвалы и первые этажи, но не дошла до второго этажа. Район от Фонтанки и Литейного к Московскому (Октябрьскому) вокзалу, Лиговка, Пески, Смольный не пострадали – вода туда не дошла.
К вечеру вода схлынула обратно в Неву, но встревоженный и промокший город гудел. Я пробрался в редакцию и слушал рассказы репортеров «Ленинградской правды» о наводнении в разных частях города. Убытки были огромны – позже их исчисляли в 100 млн. рублей (червонцами). Запасы дров, выгруженные с барж на набережных Васильевского острова и Петроградской стороны, были унесены водой. Петрограду, большинство домов которого отапливалось дровами, грозило остаться на зиму без дров. Продукты и товары на складах были испорчены. Их «сушили» на малопроезжих улицах. Человеческих жертв, к счастью, было не много, так как спасательные лодки, разъезжавшие по затопленным улицам и площадям, спасли огромное большинство жителей, захваченных наводнением. Жители 2-3-4 этажей охотно пускали в свою квартиру жильцов из залитых квартир нижних этажей и прохожих, отрезанных наводнением от своих домов и квартир. Несчастье сплотило ленинградцев.
На другой день мы с Юрием пошли осматривать город. Невский «облысел»: торцы, вырванные водой из мостовых, валялись беспорядочно кучами по бокам у тротуаров, обнажив покрытое цементом основание мостовой. Самую поразительную картину мы увидели на набережной Зимнего дворца: огромная баржа, в 30-40 метров длиной, поднятая волнами, была переброшена через гранитный парапет набережной и врезалась носом в стеклянную галерею первого этажа Дома ученых, пройдя внутрь зала. Зрелище было потрясающим. Ничего подобного за всю свою жизнь мы не видели.