С 13 января рабочие стали вступать на работу, и в течение ближайших дней забастовка сразу пошла на убыль и прекратилась, но в других городах полоса забастовок и террористических актов еще продолжалась. В промежуток времени с 12 по 20 января беспорядки были во всех городах Финляндии, Гельсингфорсе, где был убит прокурор Сената Ионсон, в Риге, в Варшаве, в Одессе, где был ранен полицеймейстер Головин.
В Москве события 9 января тоже отразились на спокойствии рабочих, и на фабриках и заводах начались забастовки, а кое-где и беспорядки. Опасаясь, чтобы не возникли серьезные беспорядки, и видя, что вся гражданская власть в Москве находится в руках безвольного Руднева, человека честнейшего, но совершенно растерявшегося, я решил вмешаться не в свое дело и, пользуясь своим влиянием среди рабочих — посетителей народных домов, столовых и чайных Московского столичного попечительства о народной трезвости 5, должность председателя коего за отсутствием генерала от инфантерии Пеймерна я исполнял, я предложил исправляющему должность градоначальника свою помощь, если бы он таковую нашел полезной для успокоения рабочих. Он отнесся к моему предложению весьма сочувственно, поблагодарил и сказал, что, по его мнению, воззвание к рабочим г. Москвы от такого нейтрального органа, как Московский комитет попечительства о народной трезвости, может иметь отрезвляющее значение.
Заручившись его согласием, я экстренно созвал Комитет и предложил издать воззвание к рабочим. После сильных дебатов постановлено было согласиться на мое предложение, поручить составить текст воззвания и по отпечатании его в сотнях тысяч экземпляров передать градоначальнику для расклейки и распространения на фабриках и заводах. Составив текст воззвания, я отправился к А. Г. Булыгину, проживавшему тогда в Москве, и мнением коего я очень дорожил. Он вполне одобрил как самую мысль о воззвании, так и само воззвание, внеся только несколько очень ценных поправок. Получив одобрение А. Г. Булыгина, я прошел к великому князю и доложил ему обо всем этом, показав ему текст, так как не хотел ничего предпринимать без его ведома. Великий князь, к моему огорчению, весьма несочувственно отнесся к моей идее, находя, что это не дело Попечительства, что я слишком много на себя беру. Как я ни убеждал великого князя, что конечно это так, но когда Москва находится без власти, то кто-нибудь должен же выступить на помощь со здоровым предложением — великий князь как будто немного сдался, оставив у себя проект воззвания. А так как на следующий день великий князь мне ничего не сказал, то я, считая вопрос исчерпанным, передал воззвание в типографию и оттуда исправляющему должность градоначальника, так что 14 января оно уже было расклеено по всему городу. […]