— И почему это я не могу вызвать скорую? — спросила она с вызовом. — Как вы вовремя оказались в амбаре рядом с моей внучкой. Откуда мне знать, что это не вы стали причиной того, что с ней происходит?
— Наоборот. Я признаю, что я отчасти виновен в ее состоянии, хотя я не желал ей зла. Если бы я хотел забрать ее для каких-то низких целей, я бы не звал вас.
Бабушка ответила лишь фырканьем, полным подозрения.
Мужчина мял в руках шляпу, пока говорил:
— И вы должны отказаться от медицинской помощи. Мне больно сообщать, но то, что беспокоит Лиллиану, не из этого мира. Боюсь, доктора вам не помогут.
Я не видела со своего места бабушку, но то, что она не начала сразу нажимать 911, говорило, что она обдумывает его слова.
— Объясните, — потребовала она.
— Это довольно сложно… — замялся он.
— Тогда опишите мне вкратце.
Мужчина кивнул, сглотнул, а потом сказал:
— Это только мои предположения, но, думаю, Лили может страдать от особой формы диссоциативного расстройства личности. Недавно у нее был травматический шок. Ужасный, так что ее сознание могло… даже не знаю, как описать лучше… отступить. Так ее разум защищает себя.
— И когда же произошла эта травма? Лили была под моей опекой с приезда.
— Это не так.
— Довольно. Я вызываю полицию.
— Нет! Прошу, милая леди, умоляю вас. Я не желаю вреда ни вам, ни ей. Но помочь ей могу только я. Вы должны поверить мне.
— Кто вы? И откуда знаете имя Лили? — в ее голосе были опасные нотки.
Он вздохнул.
— Меня зовут Озахар Хассан. Я египтолог. Она обо мне не упоминала? Не говорила о Египте?
Бабушка подошла к кровати. В ее глазах я заметила неуверенность.
— Ее… ее родители говорили, что она проявляла интерес к египетскому крылу музея. Она проводила там все свободное время несколько месяцев.
Да? Я не помнила этого. Зачем я вообще вылезла из кровати этим утром? Я знала, что что-то не так. И все же в расстройство личности я не верила. Откуда были те голоса? И почему мое психическое состояние влияло на тело? Я отчаянно пыталась пошевелить мизинцем. Приподнять один палец. Я сосредоточилась, словно шила бабушкиной вышивальной иглой. Палец смог лишь дрогнуть.
— Лиллиана помогала мне с… важным проектом. Боюсь, одно из открытий подвергло ее опасности, — он вскинул руку. — Не физической, — он скривился. — Сейчас меня больше тревожит ее психическое состояние. Видите ли, заклинание…
— Заклинание? — бабушка вскинула бровь, приподнялся уголок губ.
— Да, заклинание. Очень древнее и сильнее. Если позволите, я докажу вам, что говорю правду, — он шагнул к дивану, но бабушка оставила телефон, трубка гудела, оказавшись не на крючке. Улыбка пропала с ее лица, она схватила ружье, стоявшее в углу. Бабушка хранила его не заряженным, но мужчина об этом не знал.
— Я бы попросила вас держаться подальше от моей внучки, — предупредила она.
Мужчина посмотрел на ружье, потом на мою бабушку. Он кивнул ей, но поднял палец, словно просил ее молчать, не переживая из-за направленного на него дула.
— Тиа? — сказал он, глядя на мое неподвижное тело. — Ты там? Если да, мне нужно, чтобы ты подавила Лили.
Я пару секунд пыталась понять, кто такая Тиа. Мое состояние изменилось. Я словно стала меньше. Словно смотрела на мир сквозь тонкий слой воды. Я инстинктивно боролась с переменой. Я знала, что то, что происходило со мной, было связано с чем-то плохим, мучительно плохим, но в то же время у меня было смутное впечатление, что я была в безопасности. Что обо мне заботились. Любили.
— Я здесь, — услышала я один из голосов, но теперь его было слышно из моего рта. Медленно угол зрения изменился, и мое тело село на диване. — Фейри тоже со мной.
«У меня вообще-то есть имя», — сказал второй голос во мне.
— Фейри? — нахмурился мужчина. — Похоже, Анубис опустил детали, как обычно.
— Фейри? Анубис? Что вообще происходит? — осведомилась бабушка. — Лили-лапушка, ты в порядке, милая?
— Та, кого вы так называете, здесь. Все, как и описал Хассан. Ее разум — осколки. Она как река после грозы, полная ила. Я могу лишь надеяться, что со временем все придет в норму.
Мужчина потер челюсть.
— Возможно, — сказал он.
— Как можно говорить о норме, когда у нее расстройство личности? — осведомилась бабушка. — Скажите уже, что происходит!
Египтолог хотел заговорить, но вокруг нас зазвучал новый голос, похожий на эфемерную музыку.
— Может, я смогу объяснить, — произнес этот голос.
Моя голова повернулась к точке света, что росла в центре комнаты. Я услышала тихий выдох бабушки, когда из сияющего прохода вышла красивая женщина с волосами цвета луны, прямыми и гладкими, как поверхность замерзшего пруда. Свет за ней погас, но она сама продолжала сиять.