Взвесив варианты, я решила принять мнение львицы, и рыдания феи с тревогой человека быстро растаяли, как свет звезд сквозь пальцы. Было приятно избавиться от какофонии мнений, пытающихся пошатнуть мое, пытающихся забрать власть.
Мы шли по длинному коридору, который закончился развилкой.
— Куда? — спросил Ахмос, скорее себя, чем меня. Он размышлял над выбором.
Я смотрела на проход слева, что-то тихо шептало из глубин. Мои глаза остекленели. Разум бурлил, словно там мололи зерно, но меня все равно манило. Оно манило меня и двигалось через дыры в камнях, погружалось глубже во тьму, тяжело и жарко дышало.
— Слышишь это? — спросила я у Ахмоса, глядя на тьму впереди.
— Нет, — ответил он. — Ты слышишь моих братьев?
— Меня зовут не они. Там что-то древнее. Оно не отсюда.
— Что там? — спросил Ахмос, встав передо мной в боевой стойке.
Я проскандировала певучим голосом:
— Пути и реки вьются, скрывая солнце, звезды; если укус боимся, то потеряем все мы.
Не знаю, как долго я стояла и тихо напевала, но я пришла в себя, когда Ахмос с силой встряхнул меня.
— Что там, Уасрет? — потребовал он. Его серые глаза пылали, как тучи над пустыней.
— Ты злишься на меня? — спросила я, прижимая ладонь к его твердой груди.
Он судорожно выдохнул.
— Нет. Я просто… не хочу потерять и тебя.
— Потерять меня? — спросила я, склонив голову. — Это невозможно. Меня нельзя потерять, — на его лице не появилось облегчение. — Ах, — сказала я, предположив, что он заботится не только обо мне. — Тогда знай, что дальше по этому пути лежат твои братья, — сказала я ему. — Твои братья и… что-то еще. Понадеемся, что мы найдем их раньше.
Ахмос шлепнул ладонью по своей шее, потер и кивнул.
— Точно.
Мы прошли пещеру с призраком в плаще из листьев, тонких и потрепанных, как осенний лес перед снегом. Когда он заметил нас, то поспешил к нам, теряя листья в процессе.
Он отчаянно собирал их, прижимал к животу, молил нас пришить их обратно. Я знала, что ему придется смириться с правдой, когда они рассеются, ведь под ними был скелет. Не его скелет, а того, кого он убил и скрыл под горой листьев давным-давно.
Скривившись, я потащила Ахмоса мимо него.
В следующей пещере была женщина в старом кружевном свадебном платье. Она не была смертной, но обманом заставила смертного жениться на ней. Она хотела любить его, но плоть ей нравилась больше. Во время медового месяца она сорвалась и поглотила его, начав с ног. Теперь она раскачивалась в платье, тихо пела жениху, который теперь всегда был с ней, но не так, как предполагал. При этом она щипала пальцы ног, и они кровоточили.
Мы прошли пещеру с чем-то, похожим на лошадь, но это был смертный, забивший лошадь до смерти. Он бегал и бегал по камню, ранившему его ноги, но никуда не уходил. Он ел траву, растущую из камня, набивал живот, пока он не раздулся и лопнул.
Ахмос, к счастью, видел только мерцание этих существ, они были дольше всех в гробнице. У них почти не осталось энергии. Было сложно проходить мимо тех. Кто еще заслуживал наказания, но я как-то делала это, держась за Ахмоса, закрывая глаза, когда вид был ужасным.
Были и другие. Те, кто смирно сидел, уже без сил. Те, кто ждал, когда им разрешат уйти, умереть по-настоящему. Мне даже понравилось освобождать их от того, что приковывало их к месту.
Мы попали к большой комнате, закрытой камнем. Энергия пульсировала на другой стороне. Я прижала ладонь к барьеру и закрыла глаза.
— Они там? — спросил шепотом Ахмос.
— Да, — ответила я. — Но с ними что-то еще, — я выдохнула, шипя, и сказала. — Я не могу убрать камень. К сожалению, я много сил потратила на паучиху и существ, которых мы проходили. Мое физическое тело слабое, а душа как у новорожденного. Я не могу тянуть силу из живых здесь, такой только ты, а я не стала бы осушать тебя еще сильнее. Ты уже многим пожертвовал, чтобы сохранить нам жизнь.
Если он и был удивлен, он этого не показал.
— Я могу поискать путь, — тихо сказал он.
Я кивнула и отошла. Ахмос нашел трещину в камне, провел по ней пальцем, шепча заклинание. Камень задрожал и треснул. Луч серебряного света полился из трещины, становясь шире на моих глазах. Ахмос отодвинул меня на пару шагов и заслонил собой. С гулом камень развалился на несколько обломков, одна часть рассыпалась, куски разлетелись по проходу. Пыль сыпалась на наши головы.
Раздался громкий стон, жаркий воздух отбросил порывом мои волосы. Ахмос шагнул вперед и призвал свое любимое оружие, дубинку, из пыли. Она сияла в темноте, напоминая сияние его кожи.