У нее голова закружилась при одной мысли, что ящер пошевелится во сне. Ведь если вдруг дракон решит перевернуться на другой бок, он мигом раздавит в лепешку всех собирателей слез!
– Опять он за свое! – сердито прошептала Пегги. Ей уже порядком надоело, что Себастьяну все время хочется геройствовать.
– Все мальчишки такие, – обреченно вздохнул синий пес.
– Ты не зря беспокоишься, – заметил Ромо. – Нет ничего опаснее, чем взбираться дракону на морду. Бывает так, что он одним ударом прихлопывает всех, кто туда залез, как надоедливых мух.
Слезы капали одна за другой, быстро наполняя ведра, но вскоре дракон перестал всхлипывать.
– Вот черт! – выругался Ромо. – Конец. В этот раз добыча невелика. Многие уйдут с пустыми кружками.
Подошел радостный Себастьян – и тут же убежал. Он хотел поучаствовать в раздаче слез. Рабочие на тележках проедут по всему городу, оделяя людей волшебным противоядием.
Толпа беспокойно загудела. Все протягивали свои жестяные кружки, ожидая, когда же начнут разливать слезы.
– Давай, приятель, – прогудел Ромо Себастьяну. – Я рад, что ты так быстро во всем разобрался.
Пегги, синий пес и старший драконюх пошли пешком за повозкой, к которой со всех сторон сбегались люди.
Прислушавшись к разговорам, девочка поняла, что в толпе нарастает беспокойство.
– Всем не хватит, точно говорю! – волновался какой-то мужчина. – Сон был не слишком грустный. Зверь почти и не плакал. Слез всего ничего!
– Говорят, что в богатых кварталах раздают по двойной порции, – сообщила женщина. – Поэтому-то нам и не хватает.
– А я слышала, что, когда дракон стареет, его слезы уже не так хорошо помогают, – прошептала старушка. – В южном квартале уже родился ребенок с песьей головой. Вот так-то! Кончится тем, что у нас разведется столько чудовищ, что хранитель яда решит перетравить нас всех!
Тележка катилась от одной улицы к другой, и всюду Пегги видела одно и то же – страх остаться без своей порции драконьих слез. Заметив, что девочка побледнела, Ромо положил огромную ладонь ей на плечо и проговорил:
– Не обращай внимания, это каждый раз так. Люди боятся, что им не хватит. Иногда боязнь мутации, как какая-то болезнь, охватывает целые улицы, целые кварталы. Люди начинают шпионить друг за другом. Каждый думает, что сосед уже начал превращаться в монстра. И тогда даже перевязанные раны от мелких травм кажутся им подозрительными…
– И часто случаются мутации? – спросила Пегги Сью.
Ромо пожал плечами.
– Этого никто не знает, – вздохнул он. – Меканикус уверяет, что очень часто. На самом деле, когда человек исчезает, никто не выясняет, превратился ли он сам в монстра или это чудовища его сожрали. Известно только одно: каждую ночь кто-то исчезает. И бывает, что целый дом в одну ночь оказывается совершенно пустым: на закате там были люди, а на рассвете – никого. И никто не знает, куда делись его обитатели. – Ромо тяжело вздохнул, помолчал, а потом продолжил: – На самом деле, нам тут, в Омакайдо, нечего жаловаться на нашего дракона. Слез всегда достаточно. Но не всем так везет. Некоторые города совсем вымерли, потому что жители были вынуждены принять яд, чтобы не превратиться в чудовищ. Я и сам, когда был совсем молодым, участвовал в операции зачистки.
– Что?! – ахнула Пегги. – Ты убивал людей только потому, что их дракон слишком мало плакал?!
– Нет! Ты не понимаешь. Таков закон, и все должны ему подчиняться. Все просто: если дракон не проливает слез, противоядие больше неоткуда взять, и тогда люди превращаются в монстров. Пора тебе уже запомнить это правило! По крайней мере, теперь оно касается и тебя. С той минуты, как ты оказалась на нашей планете, ты тоже стала подвержена мутации, как и мы все. Как и твой приятель, и даже твоя собака. Кто знает, может, и пес превратится в оборотня, если однажды утром не вылакает свою порцию слез?
Пегги Сью поморщилась.
– А во время этой «операции зачистки» ты видел монстров?
– Наш отряд прибыл в город в полдень, под жарким солнцем. Казалось, что в городе совсем никого нет. Очевидно, мутанты где-то прятались – они ведь боятся света. Наш командир запретил нам соваться в дома. Вместо того чтобы обшаривать все закоулки, мы подожгли город. В считаные минуты пламя охватило все, но ни один из монстров не попытался спастись. Наверно, они все погибли. Нам было приказано возвращаться, и мы вернулись. Больше я ничего не знаю. Здесь, в Омакайдо, нам всем пока везет: дракон плачет более-менее регулярно. Остается надеяться, что так будет и дальше. Остается надеяться…
Глава 7
Великан-тореадор
Пегги надоело идти за тележкой, тем более что это становилось опасным – чувствуя, что драконьи слезы скоро закончатся, толпа бесновалась все сильнее.
Девочка вернулась в гостиницу.
– Не могу я больше пить эти слезы! – возмущался синий пес. – Они такие соленые, что я весь день потом умираю от жажды!
– Да уж, – согласилась Пегги, – слезы – просто жуть. Как будто пьешь морскую воду – так горло саднит.
– Вот если бы добавить туда немного лука и картошки, – задумчиво проговорил пес, – мог бы получиться отличный суп. И если взять еще кусочек хлеба…
Пегги не стала слушать его рассуждения на тему кулинарии. Она отвернулась и поглядела в окно на башню из красного кирпича, грозно высившуюся над городом. Было в этой башне что-то зловещее.
По крепостной стене расхаживал туда-сюда Кев-буревестник. О нем Пегги рассказывала Изи. Завидев девочку и собаку, он закричал:
– Близится буря! Прячьтесь! Когда начнется гроза, наш дорогой ящер будет реветь громче грома. И каждый, кто услышит его рев, станет таким же ненормальным, как рыжая ведьма Изи.
Для вящей убедительности Кев принялся корчить рожи и бешено махать руками.
– Не знаю, как Изи, а этот точно не в себе, – пробормотал синий пес.
Пегги пожала плечами. В Омакайдо все боялись грозы. И не только из-за вспышек молнии и страшного грохота грома, а в первую очередь оттого, что грозы боялся их единственный дракон. С первыми отдаленными раскатами грома он просыпался и начинал отчаянно биться, грозя в любую минуту разорвать свои оковы. При одной мысли об этом Пегги стало не по себе.
– Близится сезон гроз! – кричал Кев у нее за спиной. – Гром загремит в небесные барабаны. Бум! Бум! Бум! Наш славный дракончик спляшет под музыку бури. Вот это будет пляска!
Девочка поспешила отойти подальше от Буревестника и снова уставилась на зиккурат. Где-то внутри скрывается главный хранитель яда, прячется за прочными стенами.
«Может быть, он сейчас на меня смотрит, – подумалось ей. – Глядит в подзорную трубу и пересчитывает веснушки у меня на носу. А я его даже не вижу. Неприятно».
– Почему его называют хранителем яда? – спросил синий пес.
– Почему? Изи же нам объясняла. Или ты, как всегда, не слушал?
– Конечно, нет! Меня не очень интересует человеческая болтовня, – гордо ответил пес.
– В общем, по этому поводу говорят разное, – со вздохом проговорила девочка. – Главного хранителя Омакайдо зовут Зарк. Он обязан непрерывно следить за городом – смотреть, чтобы в нем не развелось слишком много мутантов. Интересно, что хранители яда никогда не покидают своих башен. Этот закон действует во всех городах. Представляешь, ни разу за всю жизнь!
– Забавно. А зачем он хранит яд?
– Гм… вот это уже совсем не весело. Оказывается, вся вода в Омакайдо поступает в город из источника, который находится под башней – считай, прямо под ногами у Зарка. И в тот день, когда кончится запас драконьих слез, хранитель яда просто отравит источник.
– И все жители превратятся в каменные статуи?
– Да. Люди считают, что лучше умереть, чем превратиться в монстров. По крайней мере, они так говорят.