— У нее Зеркало, — огрызнулась Яга, — и кто-то на заднем сиденье, я не вижу, фары слепят.
На этот раз меч ударил машину справа, со стороны водительского места. Им не нужно убивать Ягу, она исчезнет сама, как только отключится Лиса и до тех пор, пока она не призовет ее снова. Так что это не битва Титанов, это обыкновенная охота на Лисицу, как в старые добрые времена. Видимо, Яга тоже поняла это и за секунду до того, как луч перерезал Лису пополам, она за волосы выдернула ее из ремней безопасности и одним огромным прыжком рванула в сторону от дороги.
Треск собственных волос и дикая боль в голове волновали Лису ровно до того момента, пока она не ударилась о землю всем телом. Боль. Боль никогда не меняется. Она с тобой до самой смерти и если отступила, то только для того, чтобы вернуться снова.
— Отступи, Мать! — сквозь шум в ушах услышала она знакомый голос и вздрогнула. — И я обещаю, что это животное никогда больше не потревожит твой покой!
Сильный аргумент. Несмотря на свое военное прошлое, настоящее и будущее, Несмеяна все еще знает толк в дипломатии.
— Поздно, — бесцветно ответила Яга, не похоже, что она сама была этому очень рада, — эта жизнь теперь моя.
Василиса Прекрасная
В отличие от Несмеяны, которая в экстазе металась по полю боя, Яга была от ситуации совершенно не в восторге. Избыток физической активности претил ее старым костям, и хотя мир рухнет скорее, чем они сломаются, они надрывно скрипели от каждого прыжка, напоминая о том, что это тело вовсе не предназначено для затяжных битв. Одним рывком оказавшись за спиной у Алеши, она свернула ему шею, меч упал в траву и погас. Яга не стала задерживаться, она все равно не смогла бы его поднять, да и Несмеяна всего в нескольких десятках метров от нее перезаряжала оружие — новое, быстрое, смертоносное. Стоит ли вообще тягаться с ним? Череп один, а патронов много и скорострельность совсем не та.
Рванув в сторону от трупа богатыря, она увеличивала дистанцию, едва касаясь ногами земли, но первая же автоматная очередь прошила ее грудь насквозь в трех местах и убила бы, если бы Яга не была мертва всю свою так называемую жизнь. Черная густая кровь намочила в спешке наколдованную одежду, боль холодной рукой стиснула грудь, напомнив о том, что любая неуязвимость всего лишь иллюзия. За спиной раздался смех, полный искреннего восторга. Яга остановилась.
Достаточно. С нее хватит. У нее есть долг и ни одна воинственная психопатка не помешает его исполнить, даже если придется выкосить половину лесов средней полосы. Яга обернулась, глаза вспыхнули холодным белым огнем, высоко в небесах блеснули молнии. Протянув руку в сторону, она вырвала пучок травы и повела им в воздухе. Помело — это помело, даже если у него нет древка.
Деревья в лесу заскрипели, травы прильнули к земле, между Ягой и Несмеяной встала стена настолько сильного ветра, что пули изменяли траекторию и не долетали до цели. Какой-то частью раскаленного до бела сознания Яга все еще надеялась, что воплощение Войны умерит свой пыл и отступит, но не в том была ее природа. Сквозь бурю и пламя Царевна делала шаг за шагом, неумолимо приближаясь, ее глаза светились торжеством, а улыбка сияла также ярко, как тысячи лет назад. Яга провернула помело в пальцах, ветер стал закручиваться вихрем - у любого тела есть предел прочности, даже у ее собственного. Несмеяна сделала шаг, еще один, а затем наклонилась немного, чтобы противостоять потоку и в следующую секунду он подхватил ее и понес наверх, раскручивая, словно лягушку в водовороте.
Яга подняла руки, увеличивая силу ветра: деревья вырывало с корнем, скрылась из виду бледная луна. Давление внутри потока становилось все ниже, она не могла видеть, но живо представляла, как вылазят глаза из черепа Несмеяны, точно такого же, как висел у нее на поясе. Она могла бы взять два, но не любила излишеств…
Рассеянный теплый свет вдруг коснулся ее лица. Не желая отвлекаться, она скосила глаза в сторону и больше не смогла отвести их. Безмолвно и кротко, всего в десятке метров от нее неподвижно стояло воплощение Красоты. Яга не смогла бы сказать даже, мужчина это или женщина, но один только взгляд на него выворачивал душу наизнанку. Горло сдавил спазм, колени подкосились, помело выпало из руки. Что-то настолько чистое, настолько невозможно-прекрасное просто не должно существовать, потому что вокруг него весь мир и все, что с ним происходит, теряет значение.