***
— Ты уснула, что ли, Яга? — грубый толчок в плечо вернул к реальности, но Яга не спала. Она закрыла глаза, чтобы не видеть чудовищных строений, возвышавшихся по обе стороны от дороги. — Выходи и вдохни жизнь.
Не без труда справившись с хитрым замком на двери, Яга выбралась из машины и застыла, точно околдованная. Огромное количество информации атаковало ее органы чувств, забивая зрение, обоняние и слух потоком жизни, которым она едва не захлебнулась. Одно дело вдохнуть мечты, желания и мысли одного-единственного Дурака, пожаловавшего в гости, и по его жизни составить представления об общих тенденциях в мире и совсем другое оказаться в центре бурлящего человеческого котла, ежесекундно производящего сонмы новой информации.
Лиса потащила ее вниз по улице, совершенно не заботясь о самочувствии своей спутницы. Выбрав большой книжный магазин, она остановилась напротив автоматических дверей и шагнула внутрь, едва они разъехались в стороны. Лиса уводила Ягу в лабиринт книжных полок до тех пор, пока та окончательно не потеряла ориентацию в пространстве.
— Ну что? — с улыбкой спросила она. — Здесь человеческим духом уже не пахнет?
— Пахнет, — выдохнула Яга, в данный момент пытающаяся утрамбовать в своем мозгу знания о всемирной сети интернет и выращивании детей в пробирках, высадке человека на Луну и генномодифицированных продуктах, трендах сезона в одежде и новостях последнего ток-шоу.
— Тогда разнюхай, что они думают о тебе, Великая Ведающая Мать, повелевающая ветрами, — выпалила Лиса и отвернулась к книжным полкам. — Помнит ли кто-то из них твои имена? Знают ли они, кто ты такая?
Яга не ответила и Лиса развернулась к ней с перекошенным от гнева лицом.
— Дай-ка я угадаю: думают, но ты в их мыслях уже не ты. Тобой пугают маленьких детей и даже они давно не верят, что ты можешь причинить им хоть какой-то вред! Баба Яга для взрослых — старая шлюха, привечающая молоденьких дурачков и одаривающая их наутро богатыми одеждами и оружием за ночь, проведенную в ее доме. Твое имя используют, чтобы рекламировать конфеты и спортивные мероприятия. Твой образ отражён в тысячах зеркал и ни одно из них не отражает правды. Никто не боится тебя, никто не приносит тебе даров, никто не умоляет тебя о защите...
Только сейчас Яга обратила внимание на полки с книгами для детей, там были десятки Бабок Ёжек самых разных возрастов — от рыженьких и явно добрых девочек до глубоких старух, отплясывающих краковяк под гусли.
— Но тебе на все это плевать, не так ли? — с горечью в голосе продолжала Лиса. — Ты можешь в любой момент провалиться в забвение и не видеть ничего из этого. А я не могу... И никто из тех, кто остался, не может. Мы лишь тени самих себя, переосмысленные тысячи раз и беспомощные перед постоянными изменениями. Мы напрямую зависим от того, во что верят люди... А они верят, что самое страшное, на что я способна — это курицу украсть!
Яга протянула руку и взяла с полки книгу с изображением Змея Горыныча — толстого и по виду тупого зверя с малюсенькими крылышками, не способными поднять в воздух раздобревшее тело. Она притворялась, что разглядывает его, чтобы не думать о том, что Лиса сжигала города и вереницей предательств затягивала удавки на шее правителей прошлого. Она ввергала мир в кровавый хаос, когда ей становилось скучно. После такого поедать кур и давиться разумными кусками дрожжевого теста, должно быть, оскорбительно.
— Нам нужен Кощей, — закончила Лиса. — Я не отпущу тебя, пока ты не найдешь его.
Она вырвала из рук своей молчаливой спутницы тонкую книжонку с Горынычем и поставила ее на место, стараясь не смотреть на обложку. Поджав полные красные губы, она выдохнула и снова вдохнула, восстанавливая дыхание, а затем произнесла:
— Мы начинаем войну.
Черный Ворон
— Кто это "мы"? — уточнила Яга, как только они сели в машину.
Лиса уже пришла в себя после кратковременной вспышки гнева в магазине и ответила честно, скрывать от Яги эту информацию не видела смысла.
— Ты, я, Горыныч, Василисы...
— Василисы? — переспросила Яга, она помнила только одну Василису, достойную упомянутой компании, и весьма маловероятно, что за прошедшие тысячелетия появилась какая-то другая женщина со столь же больной фантазией и неограниченными возможностями в области трансформации собственного тела.