— Да, — подтвердила ее худшие опасения Лиса, — Премудрая и Прекрасная. С тех пор, как в народе укоренилось мнение, что женщина не может быть одновременно умной и красивой, ей пришлось разделиться.
— Господи Иисусе Христе, — Яга закатила глаза и быстро перекрестилась, — помилуй меня грешную!
Лиса медленно повернула к ней голову, глаза ее напоминали блестящие блюдца, челюсть поднималась и опускалась, не в силах найти устойчивое положение.
— Не шути с этим парнем, — едва оправившись от шока, строго сказала она. — Он заливает землю кровью с тех пор, как впервые ступил на нее.
— Да я просто пытаюсь быть современной, — пожала плечами Яга. Ее гораздо больше волновало присутствие в этом мире заклятой подруги, чем выяснение отношений с действующим монополистом на рынке человеческих душ. — Поехали. Теперь я хочу череп ровно в два раза сильнее.
***
Яга уже видела морги и крематории сквозь воспоминания людей, которые ей удалось уловить во время последней краткой остановки, но все же первый комбинат по переработке смерти, увиденный воочию, ее поразил. Огромное кирпичное здание, из труб которого валил черный дым. Кто бы мог подумать, что погребальный костер так эволюционирует за века своего существования.
— Почему Ворон не ушел в частный бизнес? — спросила она, уже без всякого благоговения захлопнув за собой дверь машины. — Государственная служба никогда не отличалась доходностью и комфортом.
— Там поток меньше, — морща тонкий носик, отозвалась Лиса, ее обоняние было слишком чувствительно для этого места, — а Ворон привык плотно кушать каждый день. На государственных нивах всегда найдется потерянное системой зерно.
Миновав парадный вход, где толпились безутешные родственники многочисленных покойных, ожидая своей очереди сказать последнее "прости", Лиса направилась в обход здания, и Яга последовала за ней. Назвав охраннику у служебного входа имя и отчество Ворона, они получили доступ в здание и по длинным широким коридорам направились вглубь лабиринта. Обратив внимание на то, как уверенно ее спутница выбирает повороты, Яга усмехнулась. Похоже, эта рыжая стерва не раз подкармливала ее осиротевшую ручную птичку. Как мило с ее стороны.
Наконец, женщины остановились у широкой железной двери. Хмуро глянув на свою спутницу, Лиса попросила ее молчать и вести себя тихо. Подарки для Ворона она обычно приносила в бессознательном состоянии под огромными дозами седативных препаратов, так что те не то что кричать, говорить не могли связно. Надавив на звонок и дождавшись звукового сигнала, Лиса дернула за ручку и вошла в просторное помещение со множеством столов. Здесь покойники ждали начала своего последнего путешествия.
— Сколько лет, сколько зим, сестричка!
Распахнув дружелюбные объятия, на Лису надвигался высокий и худой, как жердь, человек с блестящими очками на длинном крючковатом носу. Одет он был в белый халат и длинные до локтя резиновые перчатки.
— Прекрасно выглядишь!
Проявив прямо-таки нечеловеческую ловкость, женщина увернулась от дружеского поцелуя в щёчку.
— Не могу сказать того же о тебе.
— Тебе легко живется, — Ворон шагнул к вошедшей следом Яге и щелкнул пальцами у нее перед глазами, та благоразумно не отреагировала. — Украла в супермаркете пару замороженных куриц и кушай. А у меня диета посложнее. Раньше все князья да царевичи, а теперь все арбузы* да подснежники*. Редко кто старому Ворону подарок принесет. — Он отвернулся и махнул рукой в сторону. — Клади ее на стол и режь.
— Мне нужен череп.
— Разговоры после еды.
Удалившись на почтительное расстояние от стола, Ворон снял перчатки и халат, аккуратно повесил на стул рубашку, штаны и нижнее белье, снял обувь и упал на пол, чернея и покрываясь перьями еще в полете. Через секунду огромная черная птица, сохранившая объем тела и рост человека расправила и вновь сложила крылья, присела и взмыла над столами, чтобы вонзить клюв в истекающий последними соками жизни труп.
Яга сидела на столе, как ни в чем не бывало. Костяная нога выглядывала из-под юбки, белея в свете электрических ламп. Издав короткий испуганный вопль, ворон сбился с крыла и рухнул на пол. По инерции он проехал несколько метров и врезался в стоявший неподалеку свободный стол.
— Ты все также не убиваешь сам, — проговорила Яга, глядя на то, как комок перьев медленно превращается в нагого человека. — Ничему тебя тысячелетия не учат.
— Я тот, кто я есть, — проскрипел полуворон с пола, — падальщик, а не хищник. Испокон, Хозяйка.